Замок Лорда Валентина

Сначала Валентин слушал все это нетерпеливо. Все казалось ему неопределенным и абстрактным; ему трудно было сосредоточиться на таких туманных материалах, потому что им владела прямая политическая страсть – добраться до Замка и устроить допрос правительству Маджипура. Но на третий вечер его поразило то, что служитель говорил о чисто политической роли Леди. Она была регулирующей силой, как понял Валентин, строительным раствором любви и веры, скрепляющим воедино центры власти на этой планете. Кроме этого, она разработала свою магию снов-посланий. Конечно, нельзя было проверить народному мифу, что она каждую ночь прикасается к мозгам миллиардов жителей, но было ясно, что ее спокойным духом смягчается и облегчается мир. Аппаратура Короля Снов посылает прямые и специальные сны, бичующие виновных и предупреждающих колеблющих, и послания Короля могут быть жестокими. Но как тепло океана смягчает климат страны, так Леди смягчает грубые силы управления на Маджипуре, и теология считает Леди воплощением Божественной Матери. Теперь Валентин понял метафору о разделении власти, которую изобрели ранние правители Маджипура.

Теперь он слушал с неослабевающим интересом. Он отбросил свое жадное желание прыгать по террасам и решил научиться здесь большему.

На этой террасе Валентин был совсем одинок. Это было ново. Шанамир и Виноркис не попадались – может, их уже послали на Террасу Зеркал? – а остальные насколько ему было известно, остались позади. Больше всего ему не хватало кипучей энергии Карабеллы и сардонической мудрости Делиамбера, но другие тоже стали частью его души за долгое и тяжелое путешествие через Зимрол, и не иметь их рядом было очень неуютно. Его время как жонглера, казалось, давно миновало и никогда не вернется. Иногда в свободные минуты он рвал плоды с деревьев и бросал их хорошими знакомыми приемами, чтобы развлечь новичков и служителей. Один широкоплечий чернобородый мужчина по имени Фарсел, особенно внимательно следил за жонглированием Валентина.

– Где ты научился этому искусству? – спросил он.

– В Пидруде, – ответил Валентин. – Я был в труппе жонглеров.

– Хорошая, верно, была жизнь.

– Да, – сказал Валентин, вспоминая возбуждение выступления перед темнолицым Лордом Валентином на арене в Пидруде, на широких подмостках Постоянного Цирка в Долорне и прочие незабываемые сцены прошлого.

– Этому можно научиться, – спросил Фарсел, – или это природный дар?

– Любой научится, если у него быстрый глаз и умение сосредоточиться. Я учился всего две недели в прошлом году в Пидруде.

– Ври! Наверняка всю жизнь жонглировал!

– До прошлого года – нет.

– Тогда зачем же ты взялся за это? Валентин улыбнулся.

– Нужно было зарабатывать на жизнь, а в Пидруд на фестиваль Короналя приехали странствующие жонглеры и им были нужны лишние руки. Они быстро меня научили и я мог бы научить тебя.

– Думаешь, получится?

– Лови, – сказал Валентин и бросил чернобородому один из крепких зеленых плодов, которыми жонглировал. – Перебрасывай его из руки в руку. Пальцы держи свободно. Тебе надо усвоить несколько основных положений и приемов, практиковаться в них, а потом…

– А чем ты занимался до жонглирования? – спросил Фарсел, перебрасывая плод.

– Бродяжничал, – сказал Валентин. – Держи руки вот так…

Он с полчаса тренировал Фарсела, как Карабелла и Слит тренировали его самого в Пидруде. У Фарсела были быстрые руки и хорошие глаза, и научился он быстро, хотя и не так молниеносно, как в свое время Валентин. Через несколько дней он усвоил большую часть элементарных приемов и мог жонглировать, хотя и не изящно. Он был весьма разговорчив и не закрывал рта пока перебрасывал плод. Родился он по его словам в Ни-мойе, много лет был торговцем в пилиплоке, недавно пережил духовный кризис, который ввел его в смущение и затем послал в паломничество на Остров. Он рассказывал о своей женитьбе, о своих надежных сыновьях, о том, как он выигрывал и проигрывал за игорными столами целые состояния. И он хотел знать все о Валентине, о его семье, о его склонностях, о причинах, приведших его к Леди. Валентин отвечал на все его вопросы достаточно правдоподобно, а более щекотливые ловко обходил, переключаясь на советы по искусству жонглирования.

В конце второй недели работы, учебы, медитации, периодов свободного времени, проводимого в жонглировании с Фарселом – устойчивый и постоянный круг – Валентин вновь почувствовал неудержимое желание двигаться дальше.

Он не имел представления, сколько здесь террас – девять? девяносто? – но если он будет тратить столько времени на каждую, он и за много лет не дойдет до Леди. Как-то надо сократить процесс подъема.

Поддельные сны-вызовы, похоже, не срабатывают. Он попробовал протащить свой сон о дрейфе в бассейне Силимейн здешней толковательнице, но он не произвел на нее впечатления. Во время медитации, сна он пытался достичь мозга Леди и умолять ее вызвать его, но и это оказалось бесполезным.

Он спросил тех, кто сидел рядом с ним за обедом, давно ли они на этой Террасе. Один сказал – два года, другой – восемь месяцев. Их это, казалось, не тревожило.