Замок Лорда Валентина

Валентин был захвачен врасплох: убаюканный болтовней мальчика и мерным, приятным ходом животного, когда оно спускалось по извилистой тропе, он не был готов к взрыву вопросов. Он сказал только:

– Я из восточных провинций. Дальше Пидруда пока не планировал ничего. Останусь здесь, пока не будет причины уйти.

– А зачем ты идешь?

– А почему мне не идти?

– Ах, – сказал Шанамир, – ладно. Я узнаю уклончивый ответ, когда слышу его. Ты младший сон какого-то герцога в Ни-мойе или Пилиплоке, ты навел на кого-то нехороший сон, тебя поймали на этом, и твой отец дал тебе кошелек с деньгами и отправил в дальнюю часть континента. Правильно?

– Точно, – сказал Валентин, подмигнув.

– И ты нагружен реалами и кронами и устроишься в Пидруде, как принц, и будешь петь и плясать, пока не истратишь последнюю монету, а затем наймешь морской корабль и поплывешь в Алханрол, и возьмешь с собой меня, как своего оруженосца. Так или нет?

– Точно, мой друг. За исключением денег. Эту часть твоей фантазии я не предусмотрел.

– Но хоть какие-то деньги у тебя есть? – спросил Шанамир уже более серьезно. – Ты ведь не нищий? В Пидруде очень строги к нищим. Там не разрешают никакого бродяжничества.

– У меня есть несколько монет, успокоил его Валентин. – Хватит, чтобы прожить время фестиваля и еще немного. А там увидим.

– Если ты пойдешь в море, возьми меня с собой, Валентин.

– Если пойду – возьму.

Теперь они уже наполовину спустились со склона. Пидруд лежал в глубокой чаше вдоль берега, окруженный низкими холмами с внутренней стороны и по большей части берега; лишь в одном месте холмы прерывались, пропуская океан, который образовал здесь бухту, и у Пидруда была великолепная гавань. И когда поздним вечером Валентин и Шанамир спустились к морю, они почувствовали береговой ветер, холодный, снимающий жару. Белый туман тянулся к берегу с запада воздух имел резкий привкус соли и был сейчас насыщен водой, всего несколько часов назад омывавшей рыб и морских драконов. Валентин был потрясен размерами города, лежащего перед ним; он не мог вспомнить, видел ли он когда-нибудь город больше этого. Но он, в сущности, не только это, а очень многое не мог вспомнить.

Это был край континента. Весь Зимрол лежал за спиной Валентина, и он знал только, что прошел из конца в конец его от одного из восточных портов – Ни-мойи или Пилиплока. Но он знал, что он достаточно молод, и сомневался, можно ли пройти такой путь пешком за целую жизнь, и не помнил были ли у него какое-нибудь верховое животное, если не считать того, на котором он ехал сейчас. С другой стороны, он вроде бы умел ездить верхом и уверенно сел в широкое седло животного, и это доказывало, что он, как видно, проезжал часть пути и раньше. Но все это неважно. Он здесь и не чувствует усталости. Раз уж он каким-то образом прибыл в Пидруд, в Пидруде он и останется пока не будет причин идти еще куда-то. У него не было жажды Шанамира к путешествию. Мир был так велик – подумать страшно, три больших континента, два огромных океана, пространство, которое можно полностью понять лишь во сне, да и то при пробуждении не особенно поверить. Говорят, Лорд Валентин Корональ жил в замке, построенном восемь тысяч лет назад, и комнат в нем строилось по пять за каждый год его существования, и стоял этот замок на такой высокой горе, что она пронзала небо; ее колоссальные пики имели тридцать миль в высоту, и на ее склонах было пять-десять городов, таких же больших, как Пидруд. Такое просто не вмещалось в сознании. Мир был слишком огромен, слишком стар, слишком населен, чтобы человек мог себе это представить. Я буду жить в этом городе Пидруду, думал Валентин, найду способ заплатить за пищу и ночлег и буду счастлив.

– У тебя, естественно, не заказано постели в гостинице? – спросил Шанамир.

– Конечно, нет.

– Об этом стоило бы подумать. В городе сейчас все забито, потому что фестиваль, и Корональ здесь. Где ты будешь спать, Валентин?

– Где-нибудь. Под деревом. На куче песка. В общественном парке. Вон напротив, кажется, парк с высокими деревьями.

– Ты помнишь, что я тебе говорил насчет бродяг в Пидруде? Тебя найдут и посадят под замок на месяц, а затем ты будешь подметать навоз до тех пор, пока не выплатишь штраф, а плата подметальщику навоза такова, что ты будешь заниматься этим до конца дней.

– Во всяком случае, подметание навоза – работа постоянная, сказал Валентин.

Но Шанамир не засмеялся.

– Есть гостиницы, где останавливаются продавцы верховых животных. Мы как-нибудь устроим тебя туда. Ну, что бы ты делал без меня?

– Полагаю, стал бы подметальщиком навоза.

– Ты так говоришь, будто по-настоящему не думаешь. – Мальчик коснулся уха животного, остановил его и пристально взглянул на Валентина. – Есть ли тебе до чего-нибудь дело, Валентин? Я тебя не понимаю. То ли ты дурак, то ли просто самый беспечный человек на Маджипуре.

– Я и сам хотел бы знать, – сказал Валентин.