Замок лорда Валентина

— Тем не менее, — заметил Диввис, — Тунигорн утверждает, что в ответ на это корональ отправился в Пиурифэйн, чтобы принести свои королевские извинения Данипиур за все зло, которое мы причинили ее подданным на протяжении веков. Все мы отдаем себе отчет, что Валентин считает себя миролюбцем: доказательством того послужило для нас его мягкое обращение с теми, кто когда-то сбросил его с трона. Это благородная черта. Но сегодня, Хиссун, я заявлял здесь, что нынешний поступок Валентина выходит за рамки допустимого и попадает в разряд сумасбродных. По моему мнению, корональ, жив он или нет, лишился рассудка. Таким образом, у нас безумный понтифекс и безумный корональ именно сейчас, когда смертельный враг держит нас за горло. Что по этому поводу думаете вы, Хиссун?

— Я считаю, что вы неправильно истолковываете факты, изложенные Тунигорном.

Во взгляде Диввиса промелькнуло удивление и что-то похожее на гнев, но голос его звучал сдержанно.

— Да? Вы так думаете?

Хиссун опустил ладонь на лист с донесением.

— Тунигорн сообщает, что корональ в Пиурифэйне и что пойман и допрошен шпион. Я не вижу никаких намеков на то, что лорд Валентин направился в Пиурифэйн после того, как услышал признания шпиона. Полагаю, имеются основания утверждать совсем противоположное: лорд Валентин решил предпринять миссию примирения, разумность которой мы можем оспаривать, но она вполне отвечает его характеру, насколько мы его знаем; а второе обстоятельство выяснилось, когда он уже находился в пути. Возможно, Тунигорн не смог из-за бури связаться с короналем, хотя Делиамбер, пожалуй, мог бы найти какой-нибудь способ. — Переведя взгляд на глобус Маджипура у дальней стены, Хиссун спросил: — Кстати, что нам известно о местонахождении короналя в данный момент?

— Ничего, — пробормотал Стазилейн.

Глаза Хиссуна широко раскрылись.

Ярко-красная точка, обозначавшая перемещения лорда Валентина, исчезла.

— Свет погас, — сказал Хиссун. — Что это значит? Что он мертв?

— Может быть, и так, — ответил Стазилейн, — А может, всего лишь потерял или повредил передатчик, который находится при нем.

Хиссун кивнул.

— А там была большая буря, которая нанесла значительный урон. Хотя сообщение не слишком внятное, я вполне могу предположить, что лорд Валентин сам попал в бурю по пути в Пиурифэйн, он двигался со стороны Гихорна, оставив позади Туни-горна и кого-то еще…

— Но мы никак не можем узнать, погиб ли он во время бури или потерял передатчик, — перебил Диввис.

— Будем надеяться, что Божество пощадило юную жизнь Валентина, — заявил вдруг престарелый Гизмайл сухим и слабым голосом, едва напоминавшим голос живого существа. — Но есть один вопрос, которым мы должны заняться независимо от того, жив он или мертв: выборы нового короналя.

Хиссун поразили слова самого старшего из лордов Замка.

Он обвел взглядом зал.

— Я не ослышался? Сегодня мы обсуждаем свержение короля?

— Слишком сильно сказано, — произнес Диввис ровным голосом. — Мы обсуждаем лишь одно: уместно ли Валентину исполнять обязанности короналя ввиду ставших нам известными враждебных намерений метаморфов, а также давно нам известных методов Валентина бороться с любыми неприятностями. Если мы находимся в состоянии войны — а в этом уже никто не сомневается, — тогда можно достаточно обоснованно утверждать, что он не тот человек, который способен руководить нами в такое время, если даже он жив. Но заменить его не значит свергнуть. Существуют вполне законные, конституционные средства, которыми мы можем сместить Валентина с трона Конфалюма, не ввергая Маджипур в междоусобицу и не выказывая к нему недостаточную любовь и уважение.

— Вы имеете в виду — позволить умереть понтифексу Тиеверасу.

— Именно так. Что на это скажете, Хиссун?

Хиссун ответил не сразу. После непростых размышлений он сегодня пришел к тому же вынужденному заключению: лорда Валентина должен сменить кто-то более решительный, напористый, даже более воинственный. Такие мысли посещали его не впервые, хотя он ни с кем ими не делился. Несомненно, существует достаточно простой способ передачи власти — всего лишь обеспечить возвышение лорда Валентина в понтифексат, независимо от его воли.

Но преданность Хиссуна лорду Валентину — его опекуну, наставнику, создателю его карьеры — была велика и имела глубокие корни. Кроме того, он знал, возможно, лучше, чем кто бы то ни было, какой страх испытывает лорд Валентин при одной мысли о том, что ему придется попасть в Лабиринт, что он рассматривает это не как возвышение, а как падение в темную бездну. И жестоко, чудовищно жестоко было бы проделать такое за его спиной как раз в тот момент, когда он совершает героическую, пусть даже и ошибочную, попытку восстановить мир на планете, не прибегая к оружию.

Но того требовали интересы государства. А способны ли вообще интересы государства оправдать жестокость? Хиссун знал, как ответил бы на этот вопрос лорд Валентин. Но вот в своем ответе он вовсе не был уверен. После некоторой паузы он произнес: