Замок мечты

– Перестаньте жаловаться, миледи. Мисс Мэттьюз поступила крайне великодушно, разрешив вам надеть ее платье. Сейчас я обрежу несколько торчащих из-под подола и рукавов ниток, а вы наденете свои чудесные длинные перчатки, и все будет в полном порядке.

Виола вздохнула.

– Лучше бы вместо двух билетов на пароход до Нью-Йорка папа прислал нам больше денег. Не понимаю, почему ему вдруг захотелось, чтобы мы навестили его. Раньше, когда он путешествовал за границу, подобного с ним не случалось.

Нанни Барстоу презрительно фыркнула, но ничего не ответила.

Не такого она была мнения о графе Норткомбе, чтобы высказывать его вслух в присутствии Виолы!

Супруга графа, Елена, скончалась от пневмонии, когда близнецам исполнилось всего по четыре годика.

Нанни полагала, что любой нормальный мужчина перенес бы всю свою привязанность и внимание на детей, но графа, похоже, собственные дети нисколько не интересовали.

Своих денег у него было очень мало, и он целиком и полностью полагался на доходы от инвестиций покойной супруги.

Весь семейный капитал был вложен в ценные бумаги и заморожен, дабы полностью перейти к близнецам по достижении ими двадцати одного года.

На протяжении нескольких последних лет граф, обладая беспокойной натурой, пускался в одну финансовую авантюру за другой – с намерением составить себе капитал, но каким-то образом неизменно терпел неудачи.

Нанни боялась даже представить, что сталось бы с близнецами, если бы не доброта и щедрость мисс Эдит Мэттьюз.

Два года тому назад граф отбыл в Америку, и, не считая нескольких писем, близнецы не получали от родителя никаких известий, вплоть до присланных билетов с прилагаемым посланием, в коем он извещал их о необходимости пересечь Атлантику и присоединиться к нему в Нью-Йорке как можно скорее.

– Я была бы очень вам благодарна, если бы вы позволили мне закончить укладывать ваш пароходный кофр, в противном случае утром вы никуда не поедете, – упрекнула девушку Нанни. – А теперь поспешите, леди Виола. Ваш брат вот уже двадцать минут ожидает вас в гостиной.

Виола ущипнула себя за свои розовые щечки и подхватила меховой палантин.

– Подумать только, Нанни, завтра в это же время мы уже будем в море!

– Гм! По моему скромному разумению, было бы куда лучше, если бы вы вдвоем тихо и мирно сидели дома!

Виола засмеялась.

– Ах, няня! Ты так трясешься над нами! Тебе же прекрасно известно, что Шарлотта лично пригласила нас на бал в честь своего дня рождения. Мы никак не могли отказаться. В конце концов, она – моя лучшая подруга.

Суровые черты Нанни смягчились.

Она и впрямь питала слабость к мисс Шарлотте Брент и вынуждена была признать, что живая и подвижная юная наследница состояния Брентов неизменно оставалась верной своей дружбе с детьми Норткомбов, хотя те, по сравнению с ней, были бедны как церковные мыши.

– Что ж, постарайтесь вернуться домой вовремя. Завтра вам придется встать пораньше, чтобы успеть в Саутгемптон.

Виола поцеловала нянечку в морщинистую щеку, подхватила накидку и сбежала вниз по лестнице.

В гостиной ее брат-близнец – Дэвид, виконт Пауэлл, – распростершись на софе, читал вечернюю газету.

Виола приостановилась в дверях, наблюдая за ним.

Она очень любила Дэвида. Он был высоким и стройным, но его волосы, хотя и светлые, имели более темный оттенок, чем у нее, а глаза были темно-серыми.

Дэвид, застенчивый и склонный к уединению, характером разительно отличался от своей весьма общительной сестры.

Вечеринки и балы его особо не интересовали. Зато он оказался талантливым художником-анималистом, изображенные Дэвидом животные вызывали всеобщее восхищение.

По натуре он был мечтателем и явно унаследовал от отца тягу к перемене мест. Его манили Дальний Восток и богом забытые острова в Тихом океане, где он мог бы с наслаждением рисовать необыкновенных бабочек и птиц.

Он поднял голову и улыбнулся, глядя на сестру.

– Слава богу, сестренка! Ты собиралась так долго, что я уже начал бояться, что мы приедем к Шарлотте как раз к завтрашнему дню!

Виола рассмеялась, и оба выбежали на улицу.

К счастью, Брент-хаус располагался недалеко от дома их кузины – на противоположной стороне площади, так что им не составило труда пройти через сады к тому месту, куда прибывали такси и экипажи, доставлявшие приглашенных представителей лондонской знати.

– Это платье выглядит очень плохо?

Дэвид окинул сестру взглядом с ног до головы.

Собственно, он не очень хорошо представлял себе, что значит в ее представлении «очень плохо» или «не очень».

На Виоле было надето нечто кремовое и кружевное. От наряда исходил едва уловимый запах нафталиновых шариков, но Дэвид решил, что говорить ей об этом было бы неумно.

– Нет, с чего бы вдруг?

Виола вздохнула.