Замок мечты

Дэвид вдруг показался ей выше ростом и старше. Перед ней стоял настоящий потомственный граф, юношеская нерешительность которого растаяла без следа.

— Виола, что бы ни произошло между тобой и герцогом — это твоё дело. Я не стану вмешиваться. Но я люблю Мэг и знаю, что как только уеду отсюда, то у меня уже более никогда не будет возможности доказать ей свою любовь.

— Но между вами всегда будут стоять деньги!

Дэвид кивнул, рассеянно перелистывая альбом и разглядывая рисунки девушки, которую полюбил.

— Если мне придётся отказаться от них, значит, так тому и быть! Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы завоевать сердце женщины, которую люблю.

— Но ты же не можешь остаться здесь, в замке? Где, ради всего святого, ты будешь жить?

Он улыбнулся.

— Не сомневаюсь, что смогу найти себе пристанище в деревне. Я буду рисовать, и продавать свои картины гостям. Я не трону ни пенни из своего наследства, и, в конце концов, моя любимая Мэг поймёт, что я никуда не собираюсь уезжать от неё.

Виола вздохнула.

Она не могла винить Дэвида за его решение.

Она знала, что ему всегда претила карьера бизнесмена. Та ответственность, которую собиралась взвалить на свои плечи она, его наверняка убьёт.

Ах, если бы она могла последовать его примеру! Но она знала, что это невозможно.

Разве могла она хоть на миг подумать о том, чтобы жить на расстоянии какой-нибудь мили от Роберта, регулярно, быть может, видеться с ним в деревне, наблюдать, как он отчаянно борется за то, чтобы сохранить поместье, и при этом не иметь возможности прийти ему на помощь?

Нет, она этого не вынесет.

Шагнув вперёд, она поцеловала Дэвида в щёку.

— Мэг очень повезло, — прошептала она. — И я уверена, что уже очень скоро она поймёт это сама.

Виола отвернулась.

— Пожалуйста, передай миссис Ливси, Дэвид, чтобы она не ждала меня к обеду.

Он с тревогой поднял глаза на тёмные тучи, наперегонки несущиеся по свинцовому мрачному небу.

— Ты промокнешь, Виола! Подожди хотя бы пару минут, пока пройдёт этот шквал. Мне не нравится погода, наплывающая с гор. Мэг говорит, что летние грозы бывают здесь весьма сильными.

Но Виола в ответ лишь сердито тряхнула головой.

Сейчас ей хотелось только одного — оказаться как можно дальше от замка, прежде чем появится герцог, и она снова увидит холодное презрение на его лице.

— Это — всего лишь вода. Не растаю же я, в конце концов. Господи, неужели ты забыл, как сильно мы промокли, когда затонул корабль? Я буду бежать всю дорогу! Если начнут сверкать молнии, обещаю, что укроюсь где-нибудь, не беспокойся. Отсюда до деревни совсем недалеко, так что ничего со мной не случится.

Дэвид долго смотрел ей вслед, и, когда сестра исчезла за поворотом подъездной дороги, за которым начиналась тропинка в скалах, он повернулся и стал подниматься по крутым каменным ступеням, ведущим к дверям замка.

Глава девятая

Роберт, герцог Гленторран, был очень зол — зол на Виолу, но более всего на себя самого!

Он поцеловал девушку против её воли!

Так мог бы поступить какой-нибудь подлец или мерзавец, человек, которого в приличном обществе не пустили бы и на порог.

Свистом подозвав собак, он в бешенстве выбежал вон из замка, промчался через сад и выскочил на вересковую пустошь.

Не обращая внимания на дождь, который уже лил как из ведра, он устремился вперёд, раздвигая ногами вереск, сбивая тростью головки чертополоха и сухие ветки, осмелившиеся вцепиться ему в килт.

Да, он бесцеремонно поцеловал её, но она заслужила подобного с собой обращения!

Он ведь любил её, а она вздумала играть его чувствами, выставила его на посмешище и причинила ему душевную боль, вселившую в нём уверенность, что эта рана не заживёт никогда.

Он вдруг вспомнил старую цыганку, которая однажды забрела в замок на Рождество и стала гадать на судьбы — его, Мэг и их гостей.

Гадалка предсказала, что сердце Роберта разобьёт мужчина, живущий по ту сторону большой воды.

Тогда он лишь посмеялся и заплатил цыганке какую-то мелочь, думая, что большей нелепицы ещё в жизни не слышал.

Но теперь…

Герцог отбросил со лба промокшие волосы и стал всматриваться сквозь пелену дождя на бурное море.

Что ж, старая ворожея оказалась права! Когда вчера вечером этот американец, Льюис Уайлдер, рассказал ему об огромном состоянии Виолы и её брата, он почувствовал, как сердце его разбилось на тысячу острых осколков. Он ведь только собрался сделать ей предложение, но разве теперь мог он просить её руки?

Весь мир сочтёт его авантюристом, человеком, готовым жить за счёт собственной жены. Общество никогда не поверит, что он влюбился в прелестную молоденькую девушку, у которой, по его мнению, не было за душой ни гроша — как и у него самого.

Нет, они все станут злорадно посмеиваться и перешёптываться за спинами Роберта и Виолы, да так, что в любой компании ему будет трудно высоко держать голову.

Он был слишком горд, чтобы хоть на миг всерьёз задуматься о подобной возможности.

Эх, если бы он не любил Виолу так сильно!