Замок на болотах

Проехав под воротами, всадники подстегнули лошадей. Сколопендра обернулась посмотреть на замок. Гигантский цветок развернулся к солнцу, оплетенные зеленью стены выглядели грозно, словно предупреждая путного или проезжего подумать, стоит ли просить крова в этой твердыне. Сколопендра вздохнула, подогнала лошадь, и поравнялась с Казимиром.

— Шляхтич?

Комес молчал, правя к лесу.

— Моя вина пред тобой, Казимир, — глядя в сторону, негромко проговорила Каля. — Прав ты был…Простишь ли дурной девке и язык её, и мысли глупые? Я…

Покачнувшись в седле, Сколопендра вдруг закрыла глаза и упала вперед, ткнувшись лицом в шею лошади. Казимир, который до этого лишь слегка поводил головой в ее сторону, встрепенулся и поддержал тело сомлевшей девушки до того, как Каля успела соскользнуть на землю.

Замок уже скрылся за поворотом лесной дороги, и только оплетенная чертополохом башня грозно возвышалась над древесными кронами. Здесь Казимир спешился не без неудобства для себя и, вынув девушку из седла, уложил ее на траву. Чуть поколебавшись, склонился над ней. Каля казалась спящей, и только ярко проступившие веснушки говорили о необычной для нее бледности, словно от страшной утомы.

Рыцарь присел рядом и положил голову девушки на свои скрещенные колени. Накапав из дорожной фляги прямо на ладонь, обтер тонкое лицо. Ресницы Кали едва заметно дрогнули. Комес снова взялся за флягу, но уже было протянутая рука замерла в воздухе. До сей поры ему ни разу не доводилось видеть эту полудриаду спящей. Лицо Кали утратило свое обычное уверенно-насмешливое выражение. Теперь она слегка походила на Славяну до пробуждения — та же нежность и невинность юных черт, которые были столь притягательны в облике злой принцессы. Не знай он ее, и не будь на Кале ее воинского доспеха, можно было б принять спутницу за благовоспитанную девицу благородных кровей, стыдливую и беззащитную, из тех, коим слагают серенады и за один взгляд которых самые трусливые рыцари бесстрашно отправляются на битвы с свирепыми драконами. Вспомнив сцену в таверне, где Каля на пару со своим полюбовником-эльфом вырезала цельный отряд оборуженных до зубов рабодельцев, Казимир усмехнулся и незаметно для себя погладил толстую тяжелую косу. Потом спохватился, устыдившись, и, вымочив в воде край дорожного плаща, как следует вытер ей лицо.

Сколопендра открыла глаза, в которых отразилось небо и склоненные над ними кроны деревьев. Порывисто вздохнув, застонала, пошевелившись на коленях Казимира, но умоститься поудобнее у нее не хватило сил.

— Сил нет, — словно в тон мыслям Казимира прошептала разбойница, прикрывая глаза. — Дай… дух перевести. Ить я ж не дриада полностью, — прошелестела Каля едва слышным голосом. — Так…четвертинка… меня ж и свои за сродственницу не принимают. Ты не бойся, комес, я выдюжу… дай токмо отлежаться чуток. Нету у меня… колдовской силы. Не чародейка я…

— Но чертополох вырастила, — заметил Казимир, страшно обрадованный тем, что его невольная ласка не была замечена. — Как, если не колдовством?

Сколопендра закашлялась, судорожно потянула воздух сухими губами.

— Вырастила… — наконец вымолвила она. — Токмо всех сил мне энто стоило. Я, ить, по малёху пользовалась прежде. В друидов круг сжульничать, подмогнуть цветку, сорняками заглушенному подняться… да… а на большее не способна. Сродичи мои, дриады, силу свою из земли черпают. От деревьев. А я не умею, не могу, хоть под рукой цельный ключ живой Силы будет. Так што не жди от меня теперь чаровства. Не смогу и семечко передвинуть еще с добрых три месяца.

— Клянусь небом и землей, я и не ждал, — искренне отозвался шляхтич, умащивая девушку так, чтобы тугая кожаная складка на его сапоге не слишком давила ей в бок. — Откуда мне знать было, что ты — чаровница? Карту в игре притянуть опыт поможет, на моих глазах которые и не то вытворяли. Но с духами изъясняться… Да тебе удобно ли?

— Удобно, — слабо улыбнулась Сколопендра, закрывая глаза. — Стал быть, прощаешь меня, добрый комес? Не держишь зла?

Казимир усмехнулся. За те дни, что провел он вместе с лесной разбойницей, Каля только и делала, что высмеивала его, вызывая непреодолимое желание отходить насмешницу кнутом. Вот и в старую сказку его вначале втравила, а теперь прощения просит.

— Не думаешь ты умом вовсе, — ответил Казимир, опираясь плечами о шершавый ствол. — Не мне, конечно, говорить такое после Русты, однак… Тебе-то то одна крайность, то другая. Вот и в башню полезла, явно не думая. Воинов у Стреха хватило бы и на десяток таких, как ты. Убили бы тебя, как бы я до дому добрался?

Сколопендра пошевелилась, открыла глаза, глядя на Казимира снизу вверх.