Замок на гиблом месте. Забавы Танатоса

— Хм, и Макс тоже весь из себя деловой, — проворчала Ирка и побежала за своими пожитками.

Когда машина с Максимом и Ириной отъехала, я почему-то вспомнила двух братков, встреченных нами по дороге сюда. Один Анзор — кавказец, я его хорошо запомнила, он выходил из джипа, другой, кажется, Геннадий — тот только пару раз высунулся из машины и давал указания. Мой Андрюша, оказывается, знает обоих и их хозяина Георгия. Вечером позвоню Андрею и получу подробную информацию о них. А сейчас набросаю по памяти их портреты и покажу в деревне. Правда, этот шанс весьма хлипкий — неизвестно, откуда они ехали. Может, из этих краев, а могли из Калуги возвращаться. Вот если бы мы их встретили у развилки — другое дело.

Кавказец у меня вышел ярким представителем своего народа, а вот Геннадий на троечку — ни одной выдающейся черты. Сделав наброски, я увидела, что Агаша погрузилась в свое любимое занятие — вязание. Ральфик и Фома мирно отдыхают под верандой в прохладе.

До моей поездки в замок еще уйма времени, и я решила пойти в свою комнату и просмотреть газетные вырезки.

Вот заметка о каком-то умельце резьбы по дереву, а это две очерковые статьи о Федоркине. Инвалид, имеющий за плечами всего-то семь классов, прекрасно разбирается в любой технике. Может собрать приемник, сделать дистанционку к старому отечественному телику. Даже сочинил какую-то чудо-кастрюлю. Внизу в ней можно поджаривать, а вверху готовить, как на пару. Понятно, о себе любимом приятно было читать и перечитывать — вот и сохранил.

А это уже о замке… Прочитала два раза статью журналиста районной газеты А.Перелыгина, попыталась осмыслить и переварить. Оказывается, на том месте, где сейчас поместье Хванского, когда-то был мужской монастырь. Его разграбили, разрушили еще в двадцатые годы прошлого века. Были задумки на его месте что-то построить, но они так и остались нереализованными. Долгие годы на этой возвышенности торчал остов фундамента — словно немой укор человеческому безбожию. Поговаривали: исполнитель-красноармеец после взрыва стен монастыря вскоре ослеп. Люди считали, что его настигла божья кара.

Спустя десятилетия появился, как казалось, добрый человек. Вроде бы задумал церквушку или часовенку на этом богоугодном месте построить. Испокон веку монастыри и церкви возводились на возвышенностях. Так что надеялись на возрождение… Тогда еще Глотовка и Разбиваевка были полны народу. Но «добрый» человек, появившийся в начале перестройки, вдруг передумал и вместо церквушки отгрохал себе загородный дом — рукотворный памятник преуспевающему бизнесмену. А то, что это творение смахивает на замок… Впрочем, сегодня среди новоруссов просто поветрие на такие монстры-крепости с бойницами, башенками, километровыми заборами. Но, как считают немногочисленные оставшиеся старожилы, — нехорошая примета — строить себе жилище на святом месте.

И все это у борзописца размазано на целый «подвал». Уверяя, что в мистику и приметы не очень-то верит, автор статьи вместе с тем прозрачно намекает, что какой-то рок тяготеет над жителями этого замка. Как ни шарахался журналист из стороны в сторону, вывод напрашивается один: нельзя на богоугодном месте, которое предназначено для высшей духовной цели, создавать материальное, личное. Иначе настигнет кара. И бывшие святые места становятся как бы проклятыми.

Наверно, надо с автором, А.Перелыгиным, повидаться. Может, кроме намеков, он знает что-нибудь конкретное и расскажет об обитателях замка. А пока нужно расспросить Агашу, что ей удалось узнать от жителей Разбиваевки.

Я спустилась вниз и присела рядом с ней на скамейку.

— Галюша, что-то у меня не вяжется. Вот, второй раз распускаю да переделываю. Вижу, газетных статеек начиталась и хочешь что-то спросить?

— Да все о том же, о замке, где разбиваются судьбы.

— Это ты хорошо подметила. Да-а, судьбу, говорят, не обойдешь, не объедешь.

— И что, только на нее и уповать? Вот и в статье все вокруг да около, но в чем-то собака зарыта? Вы ведь тоже заметили, как усиленно что-то скрывал Пахомыч, не давал Семеновне и рта раскрыть.

— Да всякие слухи ходили. Многие уж о них забыли. Пахомыч не хотел нас, новичков, спугнуть. Всю округу, что вблизи замка, считают проклятой — даже Разбиваевку, хотя она, как видишь, отделена рекой от того места, где раньше был монастырь. После его насильственного разрушения начался чуть ли не повальный мор: кто утонул, кто умер от непонятных болезней, кто сам на себя руки наложил. А многие, особенно молодые, бежали в город. И от большой когда-то деревни осталось всего несколько дворов. Но это могло быть простым совпадением, стечением обстоятельств, наконец, обусловлено переменой времени… Вот прежний хозяин, который нам продал дом, не обратил внимания на слухи, а его жена — ни в какую.

И пришлось ради спокойствия в семье перебраться в коттеджный поселок.