Замок на гиблом месте. Забавы Танатоса

— Значит, я на тебя работаю как вол, а ты сидишь себе, пивко попиваешь и дорогие туфли где-то умыкнул! Совсем ты, майор, распустился. Ну ладно, причину я видел. Хороша твоя Галина, все при ней! Один недостаток — умная. Но, надеюсь, ты над этим поработаешь. По себе сужу, за сегодняшний день ты меня, старого, в идиота превратил: прыгаю туда-сюда. Как хочешь договаривайся, я завтра в смену не выйду, уже отпахал! Я старый и больной человек.

— Ха-ха, первый раз такое слышу. И это наш стахановец Норкин?!

Послышался скрипучий старческий хохоток и звук отъезжающей машины.

— Товарищ майор, хотя бы извинился за свое бесцеремонное поведение. Я уже чувствую себя бедной родственницей, когда ты тут вовсю хозяйничаешь.

— Я, конечно, хам, но ты не бедная родственница, а родная мне, самая близкая. Как ты не можешь понять, Галечка, что это всего лишь издержки моей работы? Ведь пока вызовешь, пока пошлешь, пока бумагу получишь… Это удача, что старик Норкин оказался поблизости, на грядках у тещи.

Послышался стук в ворота.

— Ну, это уже не ко мне, а к вам, хозяйки. Наверно, из деревни кто-то пожаловал.

Пришлось открывать мне. В воротах стоял мужик в светлых мятых брюках и черном пиджачишке (в такую-то жару!). Вся одежда новая, но подобрана совсем уж безвкусно. А бритый затылок и обрюзгшее лицо и вовсе симпатии не вызывали. Не сказав ни «здорово», ни «прости», это чучело прошмыгнуло мимо меня, буркнув: «Мне к майору».

— О, товарищ Пронин! Наконец-то, жду с нетерпением!

— Чайку или кофе вахЧ? — вдруг поддержала непонятный Гудковский восторг Агаша.

— Нет-нет, я спешу. Я сегодня даже не обедал, все ноги истоптал по моргам, по объектам всяким! Да еще к этому чванливому коновалу ходил. И все пешедралом. Дочка моя на своей машине в Москву укатила, а мой «козел» раздрызганный как назло сломался. Вот и бью свои старые лапти. А еще деревенские достали: отдай им срочно покойника, и все тут! Но щас, наконец, на частнике перевезли из морга домой тело Ерофеича, забегу помянуть старика. Завтра на похороны не попаду, некогда будет. Так что мне не до кофеев.

Вот, товарищ майор, под вашу ответственность выцарапал медкарту годовалой давности. Последнее время их прихвостень докторишка медицинские наблюдения записывает прямо на дому, а Хванский проверяет. Очень уж за свою дочку трясется. Как дохлой родилась, так всё и лечат ее. В общем, берите бумаги, а я пошел.

И так же, не сказав ни «прощай», ни «до свидания», местный служака удалился.

Проводив участкового, Гудков сказал:

— Вы, конечно, догадались, что это медкарта Оли Хванской. Я тут мало что пойму по-латыни — Ромка разберется. Потом сравним с показаниями медэкспертизы, проведенной патологоанатомами, сделавшими вскрытие тела Татьяны Логиновой. Сколько еще тут заморочек будет! Но свет в тоннеле забрезжил.

— Хвалить тебя, Гудков, не станем. Вижу, сам себя очень уважаешь. И теперь у тебя полный набор. Так что пора с хозяином встретиться, сообщить, что были у него две дочки-близняшки.

— Логично рассуждаешь, запишу себе на ум, а пока… — Не договорив, майор встрепенулся на звук мобильного: — Возвращайся быстрей! Участковый уже принес, правда, данные за прошлый год, остальное у Хванского хранится. Так что, Рома, приедешь и сам сравнишь медицинские показатели. Все, отбой! — Отключив мобильный, промаршировав туда-сюда по дорожке, майор резко остановился у веранды и строго сказал: — Хочу вас предупредить, если вдруг ситуация выйдет из берегов, всем вам придется перебраться в коттеджный поселок в апартаменты дочери Пронина. И там какое-то время пересидеть. И это не обсуждается.

— А здесь что, будут бои местного значения? И мой дом на линии огня?

— Агафья Тихоновна, я с ней не справляюсь! Пожалуйста, объясните этой упрямице, что приключения кончились, все теперь всерьез и…

И в это время раздался сигнал подъехавшей машины, даже двух.

— Кажется, танк и бронетранспортер уже у ворот! Эвакуироваться не успеем. Будем стоять насмерть!

Мое язвительное замечание оказалось не настолько утрированным, как могло бы показаться. На подступах к дому, непрерывно сигналя, стояли, к счастью, не бронетранспортеры или танки, а всего лишь видавшие виды «жигуль» и полуразбитый милицейский «уазик». Но страху и шуму этот эскорт создал не меньше. Вся деревенька, пребывающая в трауре, кроме, конечно, покойного Ерофеича, высыпала на улицу. «Жигули», наполненные визжащими голосами, сопровождаемые «мигалкой», — здесь явно из рук вон выходящее событие. Слышался уже соответствующий комментарий: «А ребятишек-то за что? И новых жильцов тоже, что ли, брать будут? А вроде люди смирные, с виду приличные, а подишь ты…» Из массы народной выделился Пахомыч и прошамкал:

— Чево вылупилищ! Это гошти к им пожаловали, а не милишия.

Ирка, выскочив из машины, обняла меня и сказала:

— Галя, видишь, с какой помпой мы к тебе! В сопровождении…

— Ир, понимаю, что Роман вас в дороге подхватил. Заезжайте-ка во двор и не разжигайте воображение публики, да и ребят утихомирьте.