Замок на гиблом месте. Забавы Танатоса

— Какой? Скажи! Ой! Ах! — Ирка вдруг поперхнулась и шарахнулась в сторону: дверь из сеней отворилась, и на веранду вышла Оля, утонувшая в моем халате.

— Галя, я там одна лежала, услышала шум. Это не папа приезжал?

— Нет, нет, Олечка, это гости ко мне. А ты умойся у рукомойника, скоро будем ужинать, — ответила я как можно мягче.

— Галя, надо поговорить с тобой одной.

— Хорошо, Оля, но после ужина. И еще с тобой побеседует майор Гудков — тот, что постарше, с доктором Романом сидит.

Роман вскочил со скамейки и подошел к Оле:

— Как ты себя чувствуешь, голова не кружится? Присядь-ка на скамейку, пульс проверю. Так, хорошо. Да ты у нас девочка крепкая! А вот по заключениям врачей в медицинской карте все наоборот получается.

— Нет, я никогда… но, конечно, болела… — пролепетала Оля, покраснев.

— Дайте ей умыться и причесаться…

— Да, конечно, Галина Павловна, и поесть ей надо поплотней, чтобы отец принял дочь полностью здоровенькой.

Я не совсем понимала тон Романа и что конкретно смущает саму Олю — то ли его забота, то ли восхищение ее здоровьем. И что особенного в том и другом?

Пока Оля приводила себя в порядок, я сбегала наверх, нашла более-менее подходящую одежду в Людмилином гардеробе — шорты и майку.

Переодевшись, девчонка вдруг подбежала к Гудкову, держащему в руках косметичку.

— Это моя вещь! Как она к вам попала? Отдайте мне!

— Нет, девочка, вместе с твоей медкартой эта вещь пока останется у нас. Вернем позже.

— Почему? Не понимаю, — чуть не плача, сказала Оля и растерянно закрутила головой.

— Гудков, не молчи, скажи, что потом все объяснишь! Не тревожь девочку, ей волноваться нельзя! — вмешалась я, возмутившись черствостью мента.

Вдруг раздался пронзительный крик:

— Танька, Клёпа! Как сюда попала? Опять что-нибудь стащишь! Тетя Галя, тетя Агаша, вы не знаете, какую змею пригрели!

Василиса, влетевшая во двор, подскочила к Оле и начала ее трясти за грудки. Да так проворно, быстро и неожиданно, что мы не успели сообразить и оттащить девчонку.

Оля тоже замахала руками и закричала:

— Я, я Оля Хванская! Какую Таньку мне шьют, я ничего не знаю!

— Отдай, Танька, мамину золотую цепочку, дрянь, воровка! Жила у нас, а сама… Гоните ее вон, вон отсюда! — орала Василиса.

Даже Гудков вовремя не среагировал на такой реактивный выпад. Один Санька стоял и хохотал. Ему эта сцена явно была по нраву. Потом и он, не утерпев, выкрикнул:

— Хватит, Тань, прикалываться! Строишь тут из себя! Признайся, что загнала уже цепочку.

— Ой, пустите меня, сволочи какие! Я своему папе все про вас!..

Оля вдруг усиленно начала работать руками и ногами — откуда что взялось! Гудков с Ромкой едва растащили в стороны девчонок и не выпускали их из рук.

Агаша, тяжело вздохнув, раздумчиво произнесла:

— Стало быть, правильно я полагала про шрам на правой ноге убитой девочки.

— Да отпусти ты ее, мент жестокий! — подскочила я и попыталась вырвать Олю из цепких рук Гудкова.

— Пожалуйста, не мешай, иначе девчонка может убежать.

Пока я туго соображала в поисках контраргумента, Ромка отпустил Василису; та стояла, кусала ногти и пыхтела:

— Да я… я только правду… Мне что, ей спасибо сказать? Она же воровка!

А Гудков еще крепче сжимал руки жалобно поскуливающей Оле. В следующее мгновение я вообще выпала из реальности, мне казалось, что я вижу кошмарный сон. Майор, взвизгнув, выпустил девчонку и прорычал:

— Ты кусаться вздумала, маленькая чертовка!

Пока он тер укушенную руку, Оля уже во весь дух мчалась к калитке. За ней бросились все. Показав спринтерские способности, Санька первый догнал и ухватил ее за плечо. Но та, изловчившись, так его толкнула, что паренек отлетел, как перышко. Уже у самой реки Гудков с Романом догнали беглянку и, крепко взяв под руки, как преступницу, повели назад во двор.

В это время за воротами раздался сигнал.

— Это, наверно, папа, он вам рога обломает, ответите за беспредел! — зло выпалила Оля. А я, глядя на перекошенное лицо девочки, не узнавала ее.

Ворота открыл Санька, и вскоре появился Данила.

У меня было ощущение, что я одна ничего не поняла в этом вавилонском столпотворении. Вдруг наступила секундная пауза, в которую впечатались мои слова:

— Мне… мне кажется, что это не Оля.

— Я же говорю, это Танька Логинова, воровка! — выделился снова звонкий голосок Василисы.

И меня словно прошило: роль Оли блестяще исполнила ее сестра из Козельска — Таня Логинова! Какая жестокая игра, возможно ли такое?

Ирка, заметив, что я побледнела и прислонилась к перилам веранды, закричала:

— Агаша, дайте Гале воды!

— Вот возьми кваску, взбодрит. Эх, надо было мне тебя, Галюша, предупредить. Ведь у меня подозрения сразу возникли…

Залпом опрокинув кружку, я взвилась на Ирку:

— Почему ты мне ни слова?.. Ведь ты еще в Москве все узнала! И снимок с Оли, то есть Тани, от Макса раньше получила!