Замок на гиблом месте. Забавы Танатоса

Олег Родионович поделился с нами своей задумкой — обратиться в епархию с предложением принять в дар замок для переустройства его в монастырь. Если проект не удастся реализовать, он возведет своими силами на этом месте часовню. Сам Хванский уезжать не собирается. И уже присмотрел место для строительства скромного дома недалеко от нас. И на прощание сообщил, что договорился с местной властью насчет проведения работ по электрификации, вложив в это полезное дело свои средства. Так что в скором времени в нашем медвежьем углу лампочка Ильича будет гореть без передыху.

А мне пришла в голову, думается, неплохая мысль — записать всю эту историю. Схема и рисунки у меня сохранились, и пока ничего из памяти не выветрилось. Более того, все подробности и действующие лица будто перед глазами.

На такой мажорной ноте можно и закончить. Но если кому-то еще интересно, то сообщаю, Поздним вечером нагрянул Гудков с большим букетом полудохлых роз (долгонько добирался) и вручил их мне с признанием и уважением. Не менее торжественно подарил Агафье Тихоновне котеночка — рыжего и смышленого. И уже с готовым именем (правильно сообразили!) Рыжик. И об остальном нетрудно догадаться — Гудков нацелился сделать мне предложение. Уж очень опрокинуто-взволнованное у него лицо. А руки беспокойно сновали по карманам, наконец выудили коробочку. А в ней — верно! — обручальные кольца. Но когда, зашуршав в своей папке деловыми бумагами, он вытащил два чистых бланка заявлений в загс, то, признаюсь, сразил наповал! Хм… оперативно сработал мой любимый мент!

Олег ЕВСЕЕВ ЗАБАВЫ ТАНАТОСА

…Возле трона стоит бог смерти Танатос с мечом в руках, в черном плаще, с громадными черными крыльями. Могильным холодом веют эти крылья, когда прилетает Танатос к ложу умирающего, чтобы срезать своим мечом прядь волос с его головы и исторгнуть душу.

«Легенды и мифы Древней Греции», Н.А. Кун

Глава первая, в которой читатель имеет удовольствие познакомиться с основными персонажами

Нет, что ни говори, а мы, русские дворяне, вырождаемся. Вырождаемся решительно и безвозвратно, устареваем быстрее, чем успеваем это осознать. Отцы наши со вкусом жили, долги делали, безумствовали по-всякому, но — как жили! Вот взять, к примеру меня. Круглый год принужден прозябать в деревне, страшно сказать — в столице в последний раз был три года назад! Да что в столице! В Москву выбрался только прошлой осенью, вот, судари, каково! А раньше как бывало? Батюшка мой Матвей Ильич чуть только травка зазеленеет — уж велит в имение собираться, вперед нарочного посылает — чтобы, мол, все подготовили, и не дай бог, чтобы по приезде обнаружились какие-либо огрехи… Тут уж разговор короткий — высечь, и все дела! Не то что ныне. Избаловали мужика, что и говорить! При светлой памяти Государе Николае Павловиче пикнуть никто не смел, вот где все сидели, а сейчас? Вольную крестьянам дали, господа Некрасов со товарищи истерику подняли — дескать, ах, бедный русский мужик, каково же ему, горемыке, тяжко приходится, того и гляди, скоро конституцию начнут требовать… Да, так о чем, бишь, я? Проживет батюшка мой в имении до конца августа — и снова в путь, в Петербург пора, пока дороги не размыло! А там уж все съехались таким же манером. А кушали, судари, каково?! Никаких таких салатов не признавали — не наша, не русская это еда, и все тут! Вот, извольте. Супца горячего — два-три вида, ушица какая, щи, еще там чего… Холодного — студни, заливное, грибочки. Жаркое — из дичи отдельно, из домашней живности — отдельно. Сладкое — кисели, компоты, пирожные. Да опять же зелень, фрукты… Во-он там на пригорочке у батюшки оранжерейка была — не поверите, судари, ананасы кушали свои! А яблоки — у нас же свой особый сорт был — «кашинка», заостренные такие, вкуса — необычайного! В одна тысяча восемьсот сорок седьмом повымерзли все яблоньки, да-с! А теперь вот за неимением средств, благодаря полному расстройству дел после смерти Матвея Ильича, живу здесь и пытаюсь утешаться красотами здешних мест да здоровостью здешнего климата, иного плезира — увы, не нахожу! Дом в Петербурге продан уж лет с десяток как, сын — в училище, вот с Авдотьей Михайловной да с Дашей и коротаем дни свои таким образом…