Замок Оборотня

Я утратила дар речи, все тело охватило странное ощущение онемения, а он… он вдруг подхватил меня на руки и направился прочь… Прочь от моей уютной полянки, мимо потрясенных случившимся студентов, по аллее вдаль, мимо остолбеневшей охраны, мимо ворот, к очень дорогой спортивной машине серебристого цвета. Самое невероятное – я не сопротивлялась.

Потрясенно смотрела на похищающего меня мужчину и не могла даже закричать.

От странного оцепенения я очнулась, едва усадивший меня незнакомец, защелкнул ремень безопасности. Попыталась вырваться, но он уже обошел автомобиль, запрыгнул на водительское сидение и почти мгновенно сорвался с места. И он помчался на немыслимой скорости. Я, в диком ужасе смотрела, как мелькают за стеклом деревья, с облетевшей листвой….

Пожелтевшие кусты… деревья с густой зеленой кроной, почти изумрудные в свете яркого летнего солнца.

Какого черта?!

У нас осень! Ноябрь. Откуда по-летнему яркий лес! Откуда могучие стволы невероятно огромных деревьев и зеленые кроны?!

Я… какого черта?!

Удар по тормозам!

Жалобный дикий визг колодок и остановка, толкнувшая вперед оцепеневшее тело. И мужчина, молнией выскочивший из автомобиля, и на ходу, обходя капот, срывая с себя пальто, галстук, пиджак, рубашку… Обнажая бугры мышц, широкую сильную шею, могучие плечи, покрытые венами сильные руки – словно зверь срывал с себя оковы. И когда он распахнул дверцу с моей стороны, я не могла бы даже кричать – голо сжало спазмом.

– Да, я знаю, ты боишься, – щелчок освобожденного ремня безопасности, – наверное, я кажусь тебе очень страшным.

И незнакомец, вновь взяв на руки, вытащил меня в реальное жаркое лето, в котором пели птицы, шумела зеленая листва и нещадно палило солнце!

– У меня есть предложение, – мужчина опустил меня на ноги, – ты – выполнишь одну мою просьбу, а я, гарантирую отпустить тебя обратно в твой мир, Ким. Что скажешь?

Он стоял передо мной – огромный, полуобнаженный, опасный и дикий, а я… я…

– Вы… это похищение! – мой голос мне самой казался жалким.

Зверь улыбнулся и спокойно ответил:

– Да, Ким, и ты в моей полной власти.

Я вздрогнула, а он… он вновь склонился на до мной, и касаясь губами моего рта, прошептал:

– В моей полной и абсолютной власти, леди Сонхейд. Во власти оборотня. Но мы сейчас не об этом, да, Ким, – он потерся носом о мой нос, – мы сейчас говорим о другом. Ты хочешь вернуться домой?

На курсах самообороны нас учили соглашаться с психически ненормальными террористами.

– Да, – прошептала я едва слышно.

– Это радует, – его губы скользнули по моей щеке, чтобы прошептать, касаясь волос у виска, – все просто, моя леди, ты выполняешь мою просьбу, я отпускаю тебя. Согласна?

На курсах самообороны нас учили соглашаться с психически ненормальными в любом случае. Главное – выжить, все остальное не столь существенно.

– Да, – замирая, ответила я.

Мужчина немного отстранился и, вглядываясь в меня своими странными, неестественно желтыми, звериными глазами, прошептал:

– Это рвет на части, Ким, – хриплый рык прорывается вновь, – это убивает, это выворачивает наизнанку… Рваться к тебе, и не иметь возможности сломать грани… Сходить с ума, и не знать где ты и что с тобой… Лежать на постели, где чувствуется твой запах, и осознавать – это все, что мне осталось… Готовить шоколад для тебя, ставить чашку на стол и понимать – ты не выпьешь, тебя нет… Есть я, дикое одиночество, рвущая словно вгрызшийся стальной капкан звериная тоска, а тебя нет…

Я вырываюсь, молча, решительно, торопливо, чтобы отстранившись встревожено заглянуть в его глаза.

– Ты не помнишь меня, – кривая, грустная улыбка, – прости, забыл… Ты обняла и я забыл… я и свое имя готов забыть, когда ты рядом…

И вдруг словно порыв, и я оказываюсь прижатой к капоту машины, а зверь, зверь навис надо мной, и, склоняясь к моим губам, хрипло прошептал:

– Покричи для меня, Ким.

Это был взрыв! Словно разом рухнули серые стены обыденности, взрывая мой мир осколками ярких, насыщенных, острых воспоминаний. Острых настолько, что они вспарывали душу, разрывали сердце, лишали опоры под ногами. Я вспомнила ВСЕ!

Едва не упала, вцепилась в плечи Сонхейда, судорожно хватая ртом воздух, пытаясь вдохнуть и не в силах это сделать. Я задыхалась, просто задыхалась… Он накрыл мои губы своими и заставил дышать им, вырывая вихря осознания правды, утягивая в омут чувств, ощущений, жадных прикосновений и звериной страсти.

Мой оборотень не спрашивал разрешения, не задавал вопросов, не интересовался ответами – время слов закончилось, для слов больше не было места. И Сонхейд целовал жадно, как изголодавшийся зверь, сминая мои губы, вырывая стон за стоном, срывая мою одежду, и треск рвущейся ткани звучал эхом его хриплого рыка, вновь заполучившего меня зверя. Моего зверя. Жестокого, непонятного, непримиримого, с характером истинного альфы, зацикленного на подчинении зверя, без которого я не хотела жить. Без которого вся моя жизнь напоминала унылый, надоевший до зубного скрежета кошмар…

***

– Ким, ты опять улыбаешься, – укоризненно заметила тетя Летисия.