Замок. Роман, рассказы, притчи

Все эти картины хорошо знакомы нам, живущим на исходе столетия. Как же увидел их Кафка? Или бациллы тотального подавления личности уже носились в воздухе накануне первой мировой войны?.. Не знаю, был ли провидцем скромный служащий страховой компании, живший в сердце Европы. Но самую страшную язву наступившего ХХ века — тоталитаризм — он провидел. И провидел самую страшную опасность тоталитарного строя — духовное рабство, которое он несет. Несомненно, прав А. Гулыга, сказавший, что роман Кафки «Замок» можно сравнить с контурной картой: «каждый в меру своих интересов, знаний, способностей, опыта должен заполнить предложенное автором схематическое изображение». Но есть в романе, как мне кажется, нечто объективное, инвариантное при любых толкованиях: ненависть автора ко всем формам подавления человека, сострадание за его униженность и болезненная мечта о его свободе.

Кафка однажды сказал о своих новеллах журналисту Густаву Януху: «Я не рисую людей, не рассказываю историй, это только картины, только картины». Действительность трансформировалась в воображении Кафки в причудливый условный мир, в котором человек, беззащитный перед силами зла, ведет жизнь, полную невзгод и тревог, — и щемящей нотой пронизывает бытие несбыточная мечта о покое и свободе.

Умер Франц Кафка 3 июня 1924 года от туберкулеза. При жизни у него вышло всего несколько небольших книжек — сборников новелл, хотя дарование его было замечено: еще в 1915 году он стал лауреатом премии Фонтане, одной из самых значительных литературных наград Германии. Он попросил Макса Брода сжечь все его рукописи — к счастью, Брод не выполнил завещания, и проза Кафки пришла к читателю, сделав всемирно знаменитым имя ее автора.

Е. Войскунский

Замок

1 Прибытие

К. прибыл поздно вечером. Деревня тонула в глубоком снегу. Замковой горы не было видно. Туман и тьма закрывали ее, и огромный Замок не давал о себе знать ни малейшим проблеском света. Долго стоял К. на деревянном мосту, который вел с проезжей дороги в Деревню, и смотрел в кажущуюся пустоту.

Потом он отправился искать ночлег. На постоялом дворе еще не спали, и, хотя комнат хозяин не сдавал, он так растерялся и смутился приходом позднего гостя, что разрешил К. взять соломенный тюфяк и лечь в общей комнате. К. охотно согласился. Несколько крестьян еще допивали пиво, но К. ни с кем не захотел разговаривать, сам стащил тюфяк с чердака и улегся у печки. Было очень тепло, крестьяне не шумели, и, окинув их еще раз усталым взглядом, К. заснул.

Но вскоре его разбудили. Молодой человек с лицом актера — узкие глаза, густые брови — стоял над ним рядом с хозяином. Крестьяне еще не разошлись, некоторые из них повернули стулья так, чтобы лучше видеть и слышать. Молодой человек очень вежливо попросил прощения за то, что разбудил К., представился — сын кастеляна Замка — и затем сказал: «Эта Деревня принадлежит Замку, и тот, кто здесь живет или ночует, фактически живет и ночует в Замке. А без разрешения графа это никому не дозволяется. У вас такого разрешения нет, по крайней мере, вы его не предъявили».

К. привстал, пригладил волосы, взглянул на этих людей снизу вверх и сказал: «В какую это Деревню я попал? Разве здесь есть Замок?»