Замок Сен-Мар

Снаружи раздался громкий скрежет, словно кто-то провел гигантской лапой по стене колокольни. Мируэ побледнел и отпрянул за спину Диего.

– Что это?

– Взгляни и узнаешь, – ответил оборотень и принялся раздеваться.

– Что ты делаешь?! – вскричал Шарль, густо краснея.

– Тебе придется осваивать In Ignis самому. Постарайся не сжечь сам себя и сохранить мою одежду.

Скрежет повторился, но на этот раз дверь в нескольких местах пробили кончики тонких острых когтей. Уикхем отодвинул ногой кучу одежды, глубоко вздохнул и перекинулся.

Обращение всегда начиналось с невыносимой, раздирающей все тело боли, словно сквозь него пронеслась молния. Кровь вскипала, кости и мышцы плавились, как металл в горне, и перетекали в другую форму, более совершенную, – но боль, которой сопровождалось превращение, была на грани безумия. У Диего вырвался пронзительный, дикий крик, через мгновение перешедший в рев. Боль вспыхнула последний раз и угасла. Сознание прояснилось. Медведь опустился на все четыре лапы и встряхнулся.

– Мамочки… – прошептал Мируэ, быстро отползая от него к краю полукупола. То, что рвалось с улицы в колокольню, тоже будто призадумалось: а надо ли ему это? Скрежет сменился тихим поскрипыванием. Шерсть на загривке Диего встала дыбом, и он глухо зарычал, оскалив клыки.

Наступила тишина, которую нарушали только бурное сердцебиение и сбивчивое дыхание Шарля.

Диего сел на пол и втянул носом воздух. Пахло костями, как из разрытой старой могилы, где плоть мертвеца давно истлела. Но запаха некромантии оборотень не уловил. Значит, это сделал не человек.

Уикхем взглянул на юношу рядом. От страха тот был бледен, но изо всех сил старался держать себя в руках. Диего когтем нацарапал на полу:

«Не бойся. Сосредоточься на In Ignis».

Шарль прочел и вскинул изумленный взгляд на оборотня. Уикхем почесал себя за ухом, усеяв пол черной шерстью, и добавил:

«Я тебя не съем. Я не ем людей».

– Сп… спасибо, – выдавил Мируэ.

Извне довольно долго не доносилось ни звука, но оборотень чуял, что тварь снаружи не ушла. Она сначала будто затаилась в засаде, ожидая, что они выйдут, но затем снова начала приближаться – ее выдавал еле слышный шорох. Диего насторожил уши. Нежить или нечисть скользила вокруг колокольни, двигаясь по спирали, – а потом вдруг стены содрогнулись от того, что на них прыгнуло нечто гигантское. Дверь вылетела от мощного удара, и в проеме Диего мельком увидел нечто вроде драконьего черепа, собранного из множества костей, а затем внутрь пролезли длинные костяные лапы, гибкие, как щупальца, с длинными тонкими пальцами из десятка суставов и острыми когтями.

«Костянник!» – подумал Диего, и его сердце на секунду замерло. Как же они справятся с такой нежитью вдвоем – оборотень и мальчишка, который едва выучил первое в жизни заклинание?

– Боже мой… – пролепетал Мируэ.

Он замер перед тварью, словно кролик перед удавом. Диего пинком отшвырнул юношу под лестницу, поднялся на задние лапы и взревел так, что со стен посыпались остатки штукатурки. В ответ костяное существо полоснуло полукупол, но тот устоял. Уикхем зарычал, перемахнул через прозрачную стенку и вцепился в лапу костянника всеми когтями и клыками.

Вкус оказался премерзкий, но оборотень только глубже вгрызся в старые кости, из которых было собрано чудовище, и принялся крошить их когтями. Тело нежити рассыпалось под лапами Диего, но кусочки тут же с шелестом собирались обратно. Тварь попыталась вонзить когти в спину медведя, но не тут-то было. Оборотень извернулся и откусил костяннику палец. Нежить яростно зашипела, отбросила Уикхема в сторону и вцепилась всеми лапами в полукупол.

От удара об стену в глазах у Диего на миг потемнело и зазвенело в черепе. Он упал на пол, но тут же вскочил и с места прыгнул на извивающееся кубло щупалец с пальцами. Под весом огромного медведя они рассыпались на кусочки, и Уикхем принялся кататься по полу в надежде передавить их в пыль.

Но куски человеческих костей собирались обратно слишком быстро. Они вихрем закрутились вокруг оборотня и принялись сплетаться в клетку с шипами внутри. Некоторые так и остались пальцами с когтями – они целили Диего в морду, стремясь выколоть глаза.

Медведь с ревом выломился из клетки, развернулся на скользком полу и снова прыгнул, вонзил когти в лапу, что уже нависла над дырой в центре недоделанного купола, который к тому же стал оседать на глазах. Диего заревел, но мальчишка едва ли смог бы понять, что от него нужно. Он наверняка лежал в обмороке от страха.

Лапа вдруг рассеялась на мелкие осколки, и Диего упал, но осколки тут же свились в огромное гибкое щупальце. Оно оплело оборотня и принялось стискивать кольца, словно змея, чтобы раздавить. Уикхем захрипел, засучил лапами, вцепился клыками в мелькнувший перед мордой кусок костяной плоти.

– In Ignis!

Огненная клякса пронеслась мимо морды медведя и расплескалась по щупальцу. Оно дернулось, и оборотень смог разорвать хватку. Он приземлился на пол на все четыре лапы и обернулся. У лестницы стоял Шарль Мируэ, сжимал в кулаке очки и пристально смотрел на костянника.