Замок темного барона

Мало приятного в том, чтобы бродить ночью по пустой церкви, из которой только что вынесли гроб! Пауль осторожно крался по проходу, тихонько свистел и постукивал кусочком сахара о скамьи, подзывая дрессированную крысу. Куда могла забраться эта ленивая обжора? Может, в ризницу? Он осторожно поддел офицерским ножом хлипкий крючок, протиснулся вовнутрь, притворил за собой дверь и торопливо включил фонарик.

Луч скользнул по стене и осветил беглянку: прожорливая тварь не таясь восседала на бронзовом шандале и уплетала жирный свечной огарок. Пауль кинулся к крысе, но запутался в какой-то тряпке ногой, едва не свалился, наклонился, чтобы убрать препятствие, посветил на тряпку фонариком — и тут же прикусил кулак, чтобы не вскрикнуть: на полу валялся черный бархатный балахон с кроваво-красным атласным подбоем…

Молодой человек усилием воли унял сердцебиение, отдышался и методично стал перемещать лучик света по углам ризницы. Стены были испещрены наспех затертыми намалеванными мелом знаками, над старой кафедрой покачивалось перевернутое распятие, а огарки толстых черных свечей еще не успели остыть.

Ну конечно, как он не догадался сразу? Дедуля Клаус сто раз рассказывал, что черную мессу принято служить в церковной ризнице!.. Ризница городского собора недавно сгорела, и у темных сил не осталось выбора: им пришлось править мрачный бал в мало приспособленном сооружении, ризнице протестантов… Где же заблудшая душа его прежнего шефа теперь, когда страшная заупокойная месса окончена?

Пауль поежился, украдкой перекрестился (все же он, католик, сейчас находится на чужой протестантской территории) и приступил к оперативным мероприятиям. Посадил ручную крысу за пазуху, завернул несколько огарков и распятие в балахон, аккуратно подворачивая вовнутрь красную подкладку, срисовал наиболее различимые знаки в блокнот, вспомнил навязчивые просьбы герра Аптекаря и понял: ему просто необходимо нанести срочный визит в «Лесную корону»!

Офицер Ратт привычно кивнул агенту, дежурившему в холле «Лесной короны», взял ключ от пустующего номера фон Клейста, не зажигая свет, пересек гостиную, вышел на балкон. Фактически балконы номеров «Лесной короны» были частями одной длинной веранды, опоясывающей здание по периметру. Пауль осторожно пробрался через хлипкие перегородки, очень слабо блюдущие приватность гостей, и уже через пару минут удобно расположился под прикрытием виноградной лозы как раз напротив французских окон банкетного зала отеля, в котором имели обыкновение развлекаться картишками покойный герр Корст и его партнеры по игре.

Традиция оказалась сильнее траура: игра шла полным ходом. Над карточным столом в полутемном зале склонялись ровно четыре фигуры. Кто бы это мог быть? — задумался Пауль, влип носом в стекло и стал считать: герр Корст умер, аптекарь Шпеер нюхает капли дома… После пары попыток он предпочел отказаться от дедукции и просто посмотреть на азартных игроков!

Как там любит говаривать дедуля Клаус: больших скряг, чем в N-бурге, не сыскать?! — припомнил Пауль. Что ж, значит, настало время порадовать городских скопидомов бутылочкой дарового алкоголя. Ему пришлось на непродолжительный срок оставить наблюдательный пост, сбегать улыбнуться горничной, подкрепив эмоциональный ресурс купюрой, и попросить девчонку занести почтенным гостям бутылку шампанского и настольную лампу — вроде бы в качестве подарка от администрации отеля. А заодно пусть посоветует игрокам открыть форточку в душной комнате…

Неожиданный презент прошелестел по компании картежников радостным недоумением, а Пауль получил отличную возможность рассмотреть их. Слишком пестрый состав для сыгранной команды! Солидный судья Ворст — лицом к окну, всклокоченный силуэт, что примостился справа, при свете превратился в бургомистра Штрокса… Тощий и длинный слева — библиотекарь фон Штерн собственной персоной, а спиной к окну — профессор Меркаев: его редеющую шевелюру трудно перепутать с другой.

Бойкая гостиничная фройлян, хихикая и отшучиваясь, распахнула форточку, поставила лампу на стол и упорхнула. Теперь Пауль мог наблюдать за любителями карточной игры и даже отчетливо слышать их голоса.

За столом восстанавливалась прерванная нить разговора:

— Предлагаете нам против наличных денег обгоревший листок размалеванной бумаги? — сомневался рачительный герр Бургомистр.

— Это уникальный пергамент! Весьма старинное и мощное тибетское заклинание! — принялся убеждать партнеров профессор Меркаев, развернул небольшой бумажный свиток и передал его герру Библиотекарю. — Пусть уважаемый, профессор фон Штерн выскажет о нем мнение как эксперт по символам религии бон…

— Так о чем говорится в этом тибетском заклинании? — заерзал на стуле судья Ворст.

— О демонах и царе-бодхисатве… — приблизил к листку очки герр Библиотекарь и авторитетно, со значительными паузами, продекламировал:

…я с демоном сольюсь.

По десять тысяч душ мы будем убивать.

Мы будем жрать тела, и будем кровь лизать,

И породим детей жестоких, словно мы.

Они войдут в Тибет, и в царстве снежной тьмы

У этих бесов злых возникнут города,