Замок темного барона

— А потом пишет еще: мол, такой прибор здесь один ученый сконструировал, чтобы трупы оживлять… Уникальная вещь! Натурально: к трупу прицепляют электропровод или два, разряд — и полный порядок! Труп, мол, сразу встанет и снова в бой пойдет… Имеется-де возможность такой аппарат на благо родины приобрести, только пришлите денег поскорее!

— Сказал бы еще, что этот аппарат призраков оживляет!

Товарищи хохотали уже вместе, допивая разделенный по справедливости остаток водки.

— Ну, больной человек! Что поделаешь? Мешок на голову и эвакуировали… Сперва думали, оклемается на домашнем харче. Да куда там, в психушке держим…

Кольбах посерьезнел:

— А радистку его, значит, мне оставили? Тоже из экономии средств?

— А что? Легенда у нее хороша, муж богатый, влиятельный… Шикарная баба: на последнем конгрессе Коминтерна видел ее… Тощая, правда, но заводная! И поет — что пластинка! Так что могу как старого своего товарища познакомить… Но по инструкции ты, конечно, радиста знать не должен…

— Я буду ходатайство писать, чтобы мне сменили радиста! Твою бабу шикарную пол-Европы знает и вся эмиграция! Она в цыганском хоре пела чуть не с девятьсот пятого года! А потом в ресторане эмигрантском — цыганские народные песни…

— Ну и что?

— А то, что вы — интернационалисты херовы — еще бы еврея мне радистом прислали! У вас что, этнические немцы закончились? Рейх — нацистское государство! Здесь людям черепа специальным циркулем меряют, а уши — угольником: кто не ариец — в печь! Расовая чистота, телегония…

— Чего? Ты, Костя, прекращай ерничать! А то, знаешь ли, только на моем хорошем отношении выезжаешь… Ну не стал я, к примеру, наркому докладывать… Он же занятой человек, на всякую ахинею отвлекаться… Дался тебе какой-то фон Штерн? Еще и в срочном порядке… Я едва вспомнил: это же тот ученый дядька, что переводчиком у Рокоссовского в полевом штабе в Монголии был? Я думал, он уже умер давным-давно…

— Привез? — Кольбах нетерпеливо подвинулся к собеседнику.

— Смотри, — Деканозов порылся в карманах и передал ему несколько помятых сложенных вчетверо страничек. — Работал старикан переводчиком на радио Коминтерна, в институтах преподавал, в тридцать пятом что-то там с ним стряслось криминальное: обокрали его, едва не убили. В общем — обошлось. Но, видно, сильно дед перенервничал из-за этого, сразу вышел на пенсию, съехал в провинцию и там жил себе тихо и неприметно… А помер буквально на днях: все же человеку семьдесят пять лет было…

Кольбах удивленно поднял бровь:

— Из свидетельства о смерти явствует, что он утонул!

— Ну, старенький был — видел плохо, оступился, упал и утоп…

— Завтра увидишь этого старенького утопленника своими глазами! Живой труп…

— Да я его навряд ли узнаю… Столько лет прошло… Может, просто похож человек?

— И тоже фон Штерн? Володь, если сам его узнаешь, сделаешь эксгумацию?

— Костя, ну что ты заладил, ей-богу… Какую эксгумацию — живых хоронить не успевают… Это у тебя все от ностальгии… Правильно нарком тебе дочку прислал: умный человек, хоть и не Рейхсфюрер! Говорит: убеди его, Володя, вы же с гражданской один табак курите… Мол, убеди Кротова: пусть девочку замуж там выдаст… Будет рядом родная душа — я, мол, сам отец, понимаю, как ему тяжело… Кого она здесь в Москве найдет? Артиста-кокаиниста? Недоумка-спортсмена? Уголовника? Врага народа — а сейчас это сплошь и рядом?! Вот как заботится о тебе наш нарком! Не забывает… Все про всех знает, всех в лицо помнит… — Деканозов в признательном жесте прижал руки к груди и тут же с отчаянием развел в стороны. — Только кто такую девку замуж возьмет, я не знаю! Избаловал ты ее дальше некуда!

— Да как я мог ее избаловать? Я ее больше десяти лет не видел!

— Конечно, избаловал! Деньги, подарки, еще и «Лейку» эту чертову прислал ей… Ну к чему ссыкушке такой дорогой фотоаппарат? Просто объясни мне — зачем? Возьми да отбери! И уши ей надрал бы как отец! Вон — пацана немецкого едва не убила…

— Молодежь — играли в бадминтон, а это спорт!

В любом спорте могут быть травмы! Осталась у нас водки малость? Надо ему быстренько лоб промыть — от заразы! Не русский все же — немец…..

Липкие розовые облака в голове Пауля наконец развеялись, он шевельнулся и робко сел, пытаясь уравновесить мир перед глазами. Шеф уже спешил к нему с носовым платком и пластырем из аптечки…

Кольбах снова полюбовался проделанной работой, отступив на несколько шагов:

— Успокойтесь, дружище, шрама не останется! Но не спешите снимать пластырь — он придаст вам мужественности в глазах Рейхсфюрера…

— Рейхсфюрера? — с недоверием переспросил Пауль.

— Конечно! Вы произвели благоприятное впечатление на рейхсляйтера Бормана, он хочет представить вас Генриху лично…

— Хайль Гитлер! — завопил Пауль от радости и, забыв о боли, вытянулся во'фронт со вскинутой рукой.

— Скачет как заводной, — пока Шеф возился с Паулем, еще одна бутылка на столе опустела стремительно и окончательно, и теперь герр Дипломат с пьяненькой ухмылкой комментировал строевые упражнения молоденького гауптштурмфюрера на родном языке: Совсем затренировал, пацана блядский фашист!