Замок Толор

Мать. Я вздохнула. Она пропала. Я не хотела верить, что ее убили. Но… что еще может случиться с эрольдом в лесу? Звери нас любят, духи лесов — помогают, заблудиться мы не можем. Разбойников тогда сильно потрепали, и мать ходила с ними. Семеро из двенадцати не вернулись. В следующий рейд взяли и меня, хотя я была совсем ребенком и мать всегда запрещала, когда гл№аварь просил взять меня. Просить было за что — в тринадцать лет во мне было уже почти сто семьдесят сантиметров роста, при очень мощном телосложении. Из лука я уже тогда стреляла без промаха. А ведь потом я подросла и стала сильнее. Значительно сильнее. Благодаря мощной мускулатуре и большой груди, во мне невозможно было заподозрить эрольда, ведь они все, как один, выглядят худыми и плоскими. Если бы ярко-зеленые волосы и фиолетовые глаза его не выдавали мое происхождение, никаких проблем с законом вообще не было бы. А так приходилось сбривать волосы и брови. На глаза еще мама наложила долговременную иллюзию. И все равно далеко не каждый аристократ решался взять меня в свою замковую стражу, несмотря на прекрасное владение оружием. Я выглядела подозрительно. Впрочем, те, что брали, когда я допускала в своей конспирации прокол, не спешили доносить властям о том, что в их страже скрывается эрольд, как требовал указ Императора. Просто выпроваживали куда подальше.

Я попыталась снять кольчугу. Нереально. Впрочем, непосредственного контакта с кожей заклинание не требовало. Просто лишний десяток килограмм на плечах подтачивал и без того не безграничный запас сил.

Я доела головку сыра. Некоторое время после произнесения заклинания я, скорее всего, буду без сознания. Не хватало еще помереть с голода. Села, привалившись спиной к стволу дерева. Тянуть больше нельзя, рана несложная, но она прикончит меня, если ее не вылечить.

Я произнесла заклинание. Магическое свечение, как всегда, нестерпимо яркое, брызнуло из-под ладони, накрывшей плечо, ослепив меня на несколько мгновений. Боль, пульсирующая в плече, ушла. Вместо нее пришла слабость, и я потеряла сознание.

* * *

Я играла с Пушистиком на полянке рядом Логовом. Юркий дикий кот делал вид, что собирается вцепиться мне в руку. Я делала вид, что собираюсь щелкнуть его по носу. Каждый раз, когда мне это удавалось, он возмущенно фыркал, недоумевая, как так получилось. Откуда ему было знать, что я немножко мухлюю, телепатически отвлекая его.

— Доча, заканчивай издеваться над котом, — сказала мама, и улыбнулась, присаживаясь рядом.

Пушистик сразу потерял интерес к нашим играм, и полез к ней на колени, урча в предвкушении маминых ласк.

— Предатель! — воскликнула я и, схватив его под передние лапы, подбросила вверх.

Кот, с воплем, извернулся в воздухе, и, приземлившись на лапы, буквально взлетел к маме на колени, а она погрозила мне пальцем:

— Ах, ты, негодница!

И тут внезапно налетели тучи, и пошел дождь. Я подняла руки, защищая лицо от капель… и оттолкнула от себя морду лошади, облизывающей мне лицо и заслонившей солнце, стоящее в зените.

— Фу, — сказала я. — Зачем такая любвеобильность!

Повернувшись на бок, я улыбнулась. Прекрасная погода. И я была здорова. Рука не болела. Заклинание удалось.

Я встала, немножко подвигалась, и наконец-таки сняла кольчугу. Поморщилась: только в балладах эрольды не воняют и не ругаются. Впрочем, для меня найти ручеек, чтобы искупаться, дело получаса. Так что вполне возможно, баллады врут не сильно: воняют эрольды не долго. И ругаются — про себя.

— Пить хочешь? — спросила я у лошади, укладывая кольчугу в седельную сумку.

Та в ответ фыркнула.

— Понятно, что хочешь, — усмехнулась я. — Пойдем.

Повинуясь природному чутью эрольдов, я вскоре нашла ручеек. Первым делом расседлала лошадь, помыла ее, потом забралась чуть выше и искупалась сама.

— Ух! — сказала я, одевая чистую рубаху. — Давно я не чувствовала себя так хорошо.

Кобылка, понимающе заржала.

— Надо бы тебя как-то назвать. Есть предложения?

Она кивнула, посмотрела на меня — и внезапно принялась скакать, делая рывки в разные стороны, с резкими поворотами. Потом замерла, глядя на меня.

— Ветерок, — предположила я, чтобы поддразнить ее, и лошадь гневно заржав, сделала ускорение в мою сторону. — Ладно, ладно, шучу! — увернулась я. — Не поднимай пыль, Игруля!

Лошадка подскакала и сунулась мордой ко мне. Я со смехом оттолкнула ее:

— Но-но, мне хватило уже поцелуев! Гуляй!

До самого вечера я отдыхала, вспоминала маму во сне, и наблюдала за Игрулей.

И лишь когда стемнело и зажглись звезды, а комары принялись зудеть под ухом, я вернулась к своим невеселым думам.