Замок у моря

— Давайте так и сделаем, лейтенант, — решительно заявил он, — на моего друга можно положиться. Ему ведь приходилось бывать и в более серьезных переделках.

И не оставляя другим времени на раздумье, Пэро быстро направился к двери, увлекая всех за собой.

Конечно, во время войны мне действительно пришлось не раз переживать страшные минуты, когда жизнь повисала на волоске и только случай приносил спасение, но я готов был поклясться, что никогда еще не находился в столь странной и непонятной для себя ситуации.

Лейтенант Кагерли последним покинул комнату и, закрывая за собой дверь, попытался взглядом меня приободрить, но вышло только хуже — на его лице изобразилась растерянная гримаса. Однако, как только закрылась дверь, все мое внимание перешло на Уиттона. Он был близко, на расстоянии примерно шести шагов.

Кажется, он даже не пошевелился за время, пока люди покидали комнату. И странное дело, я поймал себя на том, что не испытываю ненависти к этому человеку. А правильнее было бы сказать — злодею, отправившего на тот свет троих, не считая его неудавшихся планов и исковерканной судьбы Майкла Холборна. Я попробовал пробудить в себе это чувство неприязни, но столкнулся со спокойными человеческими глазами.

— Я понимаю, капитан, вас удивило мое предложение остаться наедине. И вы желали бы знать — чего я хочу? — Он демонстративно заложил руки за спину и посмотрел на направленный на него пистолет. — Хочу, прежде всего, сказать, что не сделаю попытки напасть на вас. И еще скажу сразу, что ваш гениальный приятель абсолютно точно здесь все описал.

Внутри меня опять возникло протестующее чувство от невозможности соединить бесчеловечное с человеком, и, видимо, почувствовав это, Уиттон утвердительно кивнул головой:

— Да, капитан, в человеке сходятся крайности. И не удивляйтесь, если я скажу, что по-своему даже любил этих людей.

— Тогда почему вы это делали?! — почти закричал я, отказываясь понимать такие слова.

— У каждого человека своя судьба, мистер Дастингс, — тихо, но уверенно ответил он. — Во мне смешалась кровь Ланкастеров и Йорков. И так же безуспешно как они, я боролся всю жизнь сам с собой. — В его ясных глазах появился странный далекий свет. — У нас с Ричардом III общие предки и общая кровь. Трудно ее преодолеть. Вы удивлены? Тем не менее, это так. Моя мать в молодости навсегда покинула родовое поместье Йорков на юге Англии. Знаю только, что она до конца дней считала себя оскорбленной своим семейством. — Его голова гордо приподнялась, а голос стал громче. — Жизнь трагична по своей сути, капитан, и это всегда было моим главным ее ощущением. И смерть играет в ней законную роль, она участвует в борьбе каждого человека за свое единственное место. Так было всегда, и прошедшее с нами. Вы настоящий англичанин, капитан. И когда-то ваши предки простыми латниками воевали по разные стороны, за алую и за белую розу. И гибли, оставляя богу судить их правоту. Так неужели же вы позволите судить меня бульварным газетенкам и обывателям в уличных кафе и пабах, отдадите на развлечение толпе? — Он сделал ко мне три шага и протянул руку. — Дайте мне ваш пистолет, и совесть никогда не осудит вас за это!

Я и сейчас, как и тогда, смутно помню все затем происшедшее. Какой-то туман парализовал мое сознание, пропало чувство времени и странные невиданные прежде люди замелькали в воображении. Их было очень много, и каждый стремился сказать мне те же сказанные Уиттоном слова. Потом время стало возвращаться, и люди в комнате задвигались и громко заговорили. Гражданские и в полицейской форме. А рядом оказался Пэро, который внимательно смотрел на меня и спрашивал:

— С вами все в порядке, мой друг?

Окончательно приходя в себя, я понял, что он спрашивает это уже в третий раз.

— Со мной? Да-да, не беспокойтесь…

Теперь я увидел Уиттона. Мертвого, на полу, в трех шагах от меня. С небольшой продолговатой лужицей крови у виска. Очень темной.

— Какое счастье, что он не выстрелил в вас, капитан! — Кагерли взволнованно потряс меня за плечи. — Случилось именно то, чего я больше всего боялся, он вырвал у вас оружие. — Вошел полицейский с носилками, и лейтенант, отпустив мои плечи, дал знак укладывать тело. — Он был дьявольски силен, этот страшный человек! — сказал он, поворачиваясь снова к нам, но вдруг беспокойно и будто пытаясь что-то понять, сморщил лоб. Простояв так несколько секунд, он медленно с недоумением произнес: — Однако позвольте, но я ведь знал его более двадцати лет…

Оставаться дольше в комнате уже не было причин. Мы вышли в холл и, словно провожая нас, каминные часы пробили девять.

— Ваш пистолет, капитан, — Кагерли протянул мне мой браунинг и, кажется, хотел что-то сказать, но подошедший полицейский отвлек его:

— Тут появился какой-то господин, сэр. Утверждает, что вы пригласили его к девяти часам.

— Я никого не приглашал.

— Простите, лейтенант, я пригласил этого человека, — вмешался Пэро, — пускай он войдет.

Полицейский направился к двери, а я заметил, что вокруг нас собрались и все остальные: Джеральд, Каспер, доктор и Бета. Судя по лицам, они едва пришли в себя.