Замок в воздухе (ЛП)

Мечты к этому моменту обросли множеством деталей. Абдулла был в них сыном могущественного князя, который жил так далеко на востоке, что в Занзибе о его стране не слыхали. Но в возрасте двух лет Абдуллу украл мерзкий бандит по имени Кабул Акба. У Кабула Акбы был крючковатый нос, похожий на клюв стервятника, а в ноздре — золотое кольцо. Он носил пистолет с инкрустированной серебром рукояткой, которым угрожал Абдулле, а на тюрбане у него красовался гелиотроп, который наделял его сверхчеловеческими силами. Абдулла так испугался, что убежал в пустыню, где его нашел человек, которого он теперь называл отцом. Мечты совершенно не принимали во внимание тот факт, что отец Абдуллы ни разу в жизни не отваживался отправиться в пустыню. На самом деле, он частенько говорил, что те, кто рискует выходить за пределы Занзиба — просто сумасшедшие.

Тем не менее Абдулла мог представить каждый кошмарный дюйм пути, наполненного засухой, жаждой и стертыми ногами, который он совершил, пока добрый торговец коврами не нашел его. Более того, он мог в мельчайших деталях вообразить дворец, из которого его украли: украшенный колоннами тронный зал, выложенный зеленым порфиром пол, женскую половину, кухни — всё несказанно богатое. На крыше дворца возвышались семь куполов, покрытых листовым золотом.

Однако позже мечта сосредоточилась на принцессе, с которой Абдулла был обручен с рождения. Она была столь же знатного происхождения, как Абдулла, и в его отсутствие выросла в потрясающую красавицу с идеальными чертами и громадными влажными темными глазами. Она жила в таком же богатом дворце, как у Абдуллы. К нему вела аллея, вдоль которой стояли статуи ангелов, и семь мраморных дворов с фонтанами в центре, каждый из которых драгоценнее предыдущего — начиная с хризолитового и заканчивая платиновым, усыпанным изумрудами.

Но в тот день Абдулла обнаружил, что не совсем удовлетворен устройством дворца. Возникло чувство, которое у него часто возникало после визитов родственников первой жены отца. Ему пришло в голову, что в хорошем дворце должны быть великолепные сады. Абдулла любил сады, хотя и очень мало о них знал. Большая часть его опыта была связана с общественными парками Занзиба, в которых газон был истоптан, а цветы немногочисленны — туда он порой ходил обедать, когда мог позволить себе заплатить одноглазому Джамалу, чтобы тот присмотрел за лавкой. Джамал держал жаровню по соседству и за монетку или около того привязывал своего пса перед лавкой Абдуллы. Абдулла прекрасно понимал, что не способен вообразить настоящий сад, но поскольку что угодно лучше, чем думать о двух женах, выбранных для него Фатимой, он потерялся в колышущихся ветвях и благоухающих дорожках садов своей принцессы.

Почти потерялся. Прежде чем Абдулла по-настоящему начал, ему помешал высокий грязный человек с выцветшим ковром в руках.

— Ты покупаешь ковры на продажу, сын великого дома? — спросил незнакомец, коротко поклонившись.

Для того, кто пытается продать ковер в Занзибе, где покупатели и продавцы всегда разговаривали друг с другом в самой церемонной и витиеватой манере, слова этого человека были шокирующе сухими. А Абдулла и так-то был раздражен, поскольку от вмешательства реальной жизни сад его мечты развалился на кусочки. Он ответил кратко:

— Покупаю, о король пустыни. Ты хочешь произвести обмен с этим жалким купцом?

— Не обменять — продать, о хозяин груды циновок, — поправил его незнакомец.

«Циновок!» — оскорбленно подумал Абдулла. Среди выставленного перед лавкой товара находился один из редчайших стеганых ковров с цветочным орнаментом из Ингарии — или Очинстана, как называли эту страну в Занзибе. А внутри нашлись бы по крайней мере два — из Инхико и Фарктана, — которыми не побрезговал бы и сам султан для одной из маленьких комнат во дворце. Но, конечно, Абдулла не мог этого сказать. Обычаи Занзиба не позволяют хвалить самого себя. Вместо этого он отвесил холодный неглубокий поклон.

— Возможно, мое жалкое, убогое заведение сможет предоставить тебе то, что ты ищешь, о жемчужина странников, — сказал он и критически осмотрел грязный пустынный халат незнакомца, ржавый гвоздик в носу и рваный головной убор.

— Оно более, чем убогое, о могучий продавец покрытий для пола, — согласился незнакомец и махнул концом своего выцветшего ковра в сторону Джамала, который как раз в этот момент жарил кальмаров в облаках голубого пахнущего рыбой дыма. — Разве благородная деятельность твоего соседа не пропитывает твой товар? Стойким ароматом осьминога?

Абдулла внутренне кипел такой яростью, что ему пришлось раболепно сложить ладони, чтобы скрыть это. О таких вещах неприлично упоминать. И легкий запах кальмара пошел бы даже на пользу той штуковине, которую незнакомец хотел продать, подумал он, разглядывая тускло-коричневый потертый коврик.

— Твой покорный слуга заботится о том, чтобы обильно обкуривать лавку благовониями, о князь мудрости, — сказал Абдулла. — Возможно, достославная чувствительность княжеского носа всё же позволит ему показать этому жалкому торговцу свой товар?