Замок воина. Древняя вотчина русских богов

В определённом смысле для Шариде её имя было неким покрывалом и магической защитой, скрывавшим её в Крыму от преследований со стороны старых врагов из Турции. Но это имя не спасло её как дервиша от царской полиции, которая видела в ней лишь бродяжку без рода и племени, смущавшую своими предсказаниями добропорядочных жителей Евпатории.

2

Девице Сулиме стоило больших усилий разыскать архитектора Краснова. Личностью в Крыму он был известной, к тому же по роду работы часто бывал в Бахчисарае, где завершалась реконструкция ханского дворца, так что увидеть его казалось делом простым. Гораздо тяжелее было изъясниться с ним. Сулима не говорила по-русски абсолютно. Она знала лишь татарский и сходный с ним турецкий язык. Из-за этого барьера непонимания полиция или ближайшее окружение архитектора просто отгоняли девушку подальше, принимая её за попрошайку или убогую. Сулима была в отчаянии.

И лишь счастливый случай помог их встрече. Девушка заприметила молодого русоволосого человека по имени Саид, который иногда помогал Краснову, переводя на русский беседы с татарами. Позже выяснилось, что это был малоросс Пётр Коваль, выкупленный в Турции несколько лет назад. Он прекрасно знал языки и считался лучшим толмачом в Бахчисарае. Через него Сулиме и удалось встретиться с архитектором.

Когда Краснов посредством Петра поговорил наконец с Сулимой, он, конечно же, вспомнил Евпаторию и танец дервиша. Но как ему было решиться идти против закона, добиваться вызволения из полицейского околотка женщины-иностранки, да ещё обладавшей колдовской силой и считавшейся чуть ли не злостной преступницей? У архитектора не было ни соответствующих полномочий, ни влияния, ни денег для этих целей. Какой из него заступник…

И тогда Сулима протянула русскому господину заранее заготовленный листок бумаги. Очевидно, она предполагала такой исход, когда архитектор с недоверием или невнимательностью отнесётся к её нижайшей просьбе и нужно будет его убедить в принятии решительных шагов.

Пётр Коваль стал быстро переводить то, что начала говорить татарская девушка. И чем дальше, тем сильнее у Краснова вытягивалось от крайнего изумления лицо. Оказывается, на мятом листе был нарисован план местности, примыкавшей к селу Коккозы. Кроме того, на нём в виде крестиков обозначались какие-то точки, будто бы имевшие необыкновенную силу. Пояснялось, что если на местности вскрыть данные точки, то можно обнаружить нечто потрясающее воображение. Таким именно образом и подтвердится предсказание Шариде по поводу Коккоз.

Кроме того, говорилось в записке, именно на архитекторе и будущем хозяине места, того, где будет построена усадьба и где выявлены древние святыни, лежит особая ответственность за точное исполнение предсказания матери Сулимы. Якобы это важно для будущего России, той страны, которая является их родиной и которую они горячо любят.

Николая Петровича сообщение Сулимы крайне удивило. То, что её мать пытается любым способом спастись, это понятно. Наверное, любой бы постарался так сделать. Дело в ином. Архитектор Краснов получил заказ от князя Юсупова как раз на строительство охотничьего дома в Коккозах незадолго до встречи с Сулимой! Причём практически на том же месте, которое и было обозначено на бумаге Сулимы. Заказ был не очень интересным, мелким, и Краснов хотел даже от него отказаться, к тому же у него имелись и другие, более привлекательные предложения. Архитектор, приличия ради, все-таки съездил в Коккозы и осмотрел местность, чтобы, как говорят, совесть была чиста.

И вдруг, откуда ни возьмись, «явление Сулимы»! Может быть, за этой выходкой маячит тень Юсупова? Таким неординарным способом князь пытается заманить модного и талантливого архитектора на реализацию собственного проекта?

Недолго думая, Краснов обратился за помощью к своему августейшему куратору и близкому по духу человеку, великому князю Петру Николаевичу. Но тот, зная князя Юсупова, дал ему самую высокую оценку, сообщив, что Феликс Феликсович ни на что подобное не способен. Но сказал он и другое – великий князь очень богатый и влиятельный человек. Он-то может помочь освободить мать Сулимы, если её вина незначительная, из полиции. Так что одно сходилось к другому…

Вскоре от великого князя поступило загадочное предложение. И касалось оно личности Шариде. Он полагал, что если факт ясновидения этой женщины подтвердится, то далеко от себя князю Юсупову её отпускать не следует. Впрочем, Краснову было ясно, от кого именно исходило подобное соображение. Жена великого князя Милица была известна в России своим неиссякаемым энтузиазмом общения с потусторонним миром. И люди, подобные Шариде, её всегда привлекали. Бесспорно, великий князь поделился с Милицей информацией о крымской ведунье. И пожелание Юсупову – не отпускать её от себя – уже принадлежало его жене.

Краснову теперь принимать решение, касающееся заказа князя Юсупова, было проще. Но как сам князь воспримет предсказания Шариде, не оттолкнут ли они его, человека здравомыслящего и «правильного», от какой-то там суфии?