Заморок

Мама Тамара, когда меняла, звала, чтоб я концы у одеяла затягивала в концы у пододеяльника. Мама Тамара сама не любила, чтоб затягивать. А мне нравится. Один в другой — раз! Один в другой — раз! Я люблю, когда в пододеяльнике дырка-круг, а есть не круг. Когда круг, круг не рвется. А когда углы, всегда можно не рассчитать силу и порвать.

Надо понимать.

Мама когда меняла, так сначала на одну сторону, потом на другую. И швы на всем были сделаны, чтоб лицо делалось на две стороны. А третьей стороны у постельного нету. Тогда уже все-все снималось и стиралось.

Да.

Надежда лежала под одеялом и молчала.

Я свое сказала и тоже молчала. По правде, я в себе не молчала, а считала.

Когда по моему счету исполнилось триста, Надежда выпросталась с одеяла и сказала:

— Мария! Ты ж не меня видела!

Конечно, я спросила:

— А кого?

Надежда мне кролиным своим ротом сказала:

— Ты себя видела! Ты ж убивала.

Конечно, я заверила, что никого не убивала, что человеку не надо говорить, если человек своими глазами ничего не видел.

Надежда сказала по склада́м:

— Я ви-де-ла.

Я хотела сказать, а у меня не говорилось. Глоталось — да, а не говорилось.

Я подумала, что Надежда от уксуса теперь сумасшедшая, что я должна пояснить Надежде, что Надежда напутала.

А Надежда опять по складам:

— Я ви-де-ла.

Надежда смотрела на абажур и докладывала мне как с книги. Слова у Надежды были уже не по складам, а и не слитные — серединка на половинке.

Надежда мне доложила, что сама еле вставала на свои ноги, а с больницы сбежала. Что Надежду вроде черт повел до Катерины, что сильно захотелось убить Катерину. Что Надежда с утра услышала про день рождения у завотделения, что будут справлять вечером. Что как все пошли справлять, дала санитарке рубль за пальто и остальное. Что ждала на улице, на другой стороне. Что уже хотела бежать назад. Что тут я. Что через минут десять Катерина

Я решила, что на нахальность надо ответить, и сказала:

— Надежда Сергеевна, я вас уважаю и болезнь вашу тоже. Я вас не хочу тревожить. Я вас немножко спрошу и все. Зачем вы милиции смолчали?

Надежда хоть и лежала в кровати, а головой аж вскинулась мне навстречу. Я Надежде стала вроде абажура.

Надежда сказала, что никогда меня не выдаст, что пускай хоть пытают. Что спасибо мне. Что никто в жизни Надежде такого не делал. Что Надежда про меня думала, что я подлизываюсь. А что я не подлизывалась, я для Надежды человека убила.

Я подумала, что Надежда дурная.

Я — для Надежды?

Божжжже!

Солонина на уксусе, и больше На-деж-да ни-кто. Александр Иванович — кто. Александр Иванович солонину на уксусе кушать не будет. Александр Иванович абы что не кушает. Александр Иванович к лимону уже приучился. Лимон — это ж не уксус.

Надо понимать.

Раньше Катерина лимон ходила покупать на вокзал, когда поезд Москва–Рига, там в вагон-ресторане дают на вес. А так в Чернигове лимона нету, потому что лимон у нас кушают мало, а Александр Иванович где-то уже приучился. Как Катерины не стало, за лимоном ходила я, я брала деньги под отчет и ходила.

Да.

Надежда сказала свое и закрылась одеялом.

Я смотрела на круг в пододеяльнике. Одеяло в красном круге дышало: и раз и два и три… Я видела: кроль так дышит — животом. И кошки, собаки тоже.

Я сказала:

— Надежда Сергеевна, вы кроль.

Надежда сказала:

— Ага.

Я сказала:

— Надежда Сергеевна, что мне делать?

Надежда сказала:

— Забей меня на кубаночку.

Я сказала, что хорошо. Что молотка у меня нету, что я так постараюсь.

Я взяла голову у Надежды и потянула с-под одеяла на свет, скоренько-скоренько, и об фасолю — раз!

Получилось удачно. Чистенько-чистенько. Ни капелюшечка не капнулась. В голове у Надежды иканулось — и затянулось конец в конец.

Конечно, не надо лишний раз убивать человека. Я лишний раз ни за что не убью. И никто меня не заставит, пускай пытает.

Я не призналась Надежде, что с Надежды кубаночка никакая.

Надо понимать.

Я не убрала чашки с стола. И не помыла.

И «до свидания» я Надежде не сказала. Я себе опять решила, что сейчас ничего не было, а «до свидания» — это ж когда было. Тем более Надежда про себя не вспомнит.

Весь день я по́ралась в доме. На выходной у меня всегда копится. Первое. Стирка. Потом убраться по углам, в магазин сходить. У хорошей хозяйки продыха нету.

А мне еще надо прочитать, что выписано. «Советский экран», «Работницу».

Я, когда на почте выписывала, мне женщина подсказала про «Селянку». Я «Селянку» не выписала, это ж не «Работница». Я люблю про смешное, потому выписала «Перець». Я хотела «Крокодил», а мне подсказали, что «Перець» тоже хорошо и что дешевле стоит. С газет у меня «Деснянская правда». Конечно, книжки я читаю и читаю. Роман-газета у нас идет по очереди.

Да.

Я, когда уже ложилась спать, подумала, что лучше б Надежда призналась про себя.

Допустим, если б я, я б призналась.