Замошье

Остров, к которому они так долго шли, представлял собой крутой холм, метров на двадцать взлетавший над окрестными мхами. Он плотно зарос строевым лесом и от этого казался еще выше. Было совершенно невозможно понять, как на ровном месте могла образоваться эта чудовищная по величине и к тому же совершенно правильной формы куча песка.

Тяжело дыша, мужчины выбрались на вершину.

— Да!.. — потрясенно протянул Георгий.

Одно дело знать, что находишься в самом сердце мохового болота, рассуждать, что в длину в нем километров сорок, а в ширину чуть меньше десяти — другое дело увидать это своими глазами. Пейзаж, казалось бы примечательный лишь своим однообразием, в таких масштабах обретал значение вселенского символа. Всюду, покуда различал взор, топорщили японски-изогнутые ветки, усаженные почернелыми старыми шишками, чахлые в рост человека сосенки. Свободные от карликовых сосен мокрые речажины уходили вдаль длинными ярко-зелеными языками. Пятна высокого красного мха казались каплями охры, сорвавшимися с кисти титанического живописца, осмелившегося писать этот слишком большой даже для него простор. И без того далекий лес отодвинулся еще дальше, окунувшись в голубой туман горизонта. Лишь несколько островков вроде того, на котором они стояли, но поменьше, создавали необходимую каплю разнообразия.

— Страшно, — сказал Георгий, кивнув вниз. — Туда спустишься, и ты как на блюдце у кого-то. Или, еще хуже — под микроскопом. Ты — инфузория, а оно сверху, огромное. Теперь понимаю, почему предки бога изобрели.

— Лось бежит, — перебил Артем, показывая пальцем на серое пятно, плывущее среди засохших вершинок. — Ребятня, лося видите?!.

— Ура!.. — завопили с соседних деревьев.

Лось продолжал двигаться, не меняя хода, и вскоре скрылся за одним из островов.

— А ведь нам пора, — спохватился Артем. — Дома уже волнуются, что нас с детьми так долго нет.

Когда они спустились вниз и гуськом двинулись по вымешенной ногами ягодников моховой тропе, Артем произнес, обращаясь сразу и к товарищу, и к обоим детям:

— Больше всего меня на мху поражает несоответствие огромного пространства и тщательности отделки детали. Видели, сколько здесь всего, а ведь любая нитка плауна ювелирно отделана, всякая сосенка в сад камней просится, на каждой кочке росянка ютится, пьяника, другая травка. Лягушата разные…

— И слепни, — вставил Андрюха.

— И слепни тоже, — согласился Артем. — Живут, чем-то кормятся, ведь не нами же, мы для них — так, заблудший деликатес. Только тут понимаешь по-настоящему, что природа не для людей, а сама по себе. Все эти лоси, кабаны — они здешние, а мы — гости…

— Мой Андрюшка, когда маленьким был, — вставил Георгий, — не верил, что звери действительно в лесу живут. Утверждал, что они только в сказках по лесу бегают, а взаправду живут в зоопарке.

— Подумаешь, — сказал Андрей. — Ты так и сейчас веришь в динозавров. Будто в Африке динозавры водятся.

— А что? — возразил сыну Георгий. — Запросто. Видал, какая здесь глухомань? А в Африке болота во сто крат больше здешних, а людей во сто раз меньше. К тому же, дикари, необразованные. Нашли же в Южной Америке тапира, так почему не найти и динозавра?

— Ты еще про целакантуса расскажи, — подначил ученый сын, — и про дракона с острова Комодо.

По всему было видно, что Андрюшка не раз слыхал отцовские доводы и изрядно наскучил ими.

— Вот она — современная молодежь, — нравоучительным голосом лицемера сказал Артем, — полагают, что все в мире уже открыто и упрятано в зоопарк. А между тем, вовсе не обязательно ездить за динозаврами в Африку. Или ты думаешь, наши места менее глухие? Или деревенские бабки сильно образованные? Вон, Дарья Артемьевна соврать не даст, они тут все вместо «маринованные грибы» говорят «эмалированные».

— Что-то ты не туда разогнался, — Георгий не мог спокойно наблюдать профанацию любимой идеи. — Для динозавров здесь слишком холодно, а старухи местные, хоть и малограмотны, а в родных местах каждую травинку знают. Знахарки все подряд.

— Не говорил бы, чего не понимаешь, — снисходительно усмехнулся Артем. — Вот, определи, что это за трава?

— Дудка! — в один голос откликнулись Георгий с сыном, а Андрей добавил:

— Мы не бабки, можем и не знать.

— Вот и неправда! — закричала Даша, завороженно слушавшая отца и ожидавшая минуты, чтобы встрять и поразить присутствующих своими знаниями. — Это горичник болотный, у него стебли красные, а на горе большущие дудки — дягиль лекарственный, а у деревни в старом мочиле — вех ядовитый, а вдоль дороги — купырь лесной и тмин. А называются они зонтичные, потому что у них наверху зонтик как у укропа. И морковка тоже зонтичная, и пастернак, только у них зонтики на другой год бывают!..