Замри, умри, воскресни

— Вы, девчонки, вечно ищете своего единственного, но ведь единственные разные бывают. Зачастую вы просто не отдаете себе отчета, что это именно тот, с кем вы в данный момент встречаетесь. Я знаю одну женщину, которая встретила своего единственного, когда плыла к кавалеру в Австралию. На корабле она завела флирт с симпатичным парнем, но оказалась так зациклена на своем австралийце, что проглядела настоящую любовь. Она попробовала склонить австралийца к женитьбе, но потом образумилась. К счастью, тот, второй, остыть не успел. А еще я знаю одну девушку…

Я перестала слушать. Выйти за Оуэна? Вряд ли. Как я могу выйти замуж за Оуэна, если я еще не рассталась с надеждой вернуть Антона? И Оуэн об этом прекрасно осведомлен, больше того — он мои планы одобряет. (Он вернет себе Лорну, я верну себе Антона и мы все вместе отправимся в отпуск на какие-нибудь острова. Мы часто это обсуждали.)

Мама все говорила и даже начала оживляться, что меня вполне устраивало, поскольку избавляло от необходимости поддерживать разговор и давало возможность немного подумать. Я чувствовала определенную неловкость, поскольку, кроме Оуэна, хотела показать обложку еще одному человеку — Джонни Рецепту. Я считала, что это будет правильно: он в курсе моих дел; и, когда я еще ездила к нему регулярно, он очень поддерживал мои литературные планы.

В последнее время я стала видеть его реже, поскольку маме уже не требовалось столько лекарств. Но в тот момент, как мой флирт с Джонни начал обретать более осмысленные черты, я дала себе труд подумать. Я хоть и не совсем в себе, но сохранила остатки разума и поняла, что моим парнем является все же Оуэн. Вопреки нашим взлетам и падениям, вопреки тому, что я никогда не считала наши отношения прочными, я решила, что, пока они продолжаются, должна вести себя с Джонни прилично — как взрослый человек, не как эгоистка, и все в таком духе.

Джонни, по-видимому, рассуждал аналогично, поскольку в следующий же раз, как я приехала к нему в аптеку, он спросил:

— Как твой не-кавалер? Я зарделась.

— Хорошо.

— Все встречаетесь?

— Да.

— А-а! — Прозвучало многозначительно.

Он не сказал, что хочет задеть чьи-то чувства, но смысл был ясен. Он просто был гордый человек. И по обоюдному молчаливому согласию мы сделали по шагу назад. Кроме того, нас больше не объединяла изоляция от внешнего мира. Я теперь жила полной жизнью, и, хотя я понимала, что это глупо, у меня было такое чувство, словно я его бросила.

Время от времени, когда мы с Оуэном шли куда-нибудь выпить, я видела Джонни, он всегда улыбался, но никогда не подходил. Однажды мне показалось, что он был с девушкой. Точнее, он был в большой компании, но стоял к ней ближе, чем к другим. Симпатичная, с крутой «выщипанной» стрижкой, и надо признать, я даже заревновала — возможно, впрочем, просто позавидовала ее классному прикиду. Правда, в следующий раз он уже был без нее, так что не исключено, что она мне померещилась.

По большей части я вела себя очень хорошо: я уважала наше с ним решение. Как-то раз, когда мне потребовалось в течение одной недели несколько раз брать для мамы лекарства, я даже ездила в другую аптеку.

Но периодически я все же находила повод повидаться с Джонни — я ведь не Махатма Ганди, в конце-то концов. Он был для меня как творожно-клубничный торт в морозильнике — запретный плод, но это не значит, что время от времени я не сдавалась перед натиском голода, который всегда обуревает меня перед менструацией. Те же чувства, что заставляют меня периодически открывать дверцу морозильной камеры и съедать весь торт целиком, заставляли меня теперь изобретать повод для визита к Джонни и покупки целого флакона какого-нибудь препарата, к примеру, цинковой мази. Но уезжала я всегда неудовлетворенная. Джонни оставался любезен, даже разговорчив, но никакой дрожи я больше не испытывала — потому что он был порядочный человек со здоровой долей самоуважения. Но, полагаю, никто не идеален в этом мире.

— Мам! — Я прервала ее рассказ об очередной женщине, не разглядевшей своего единственного прямо у себя под носом — он выплясывал перед ней в. боевой раскраске. — Тебе в аптеке ничего не нужно?

Она задумалась.

— Нет.

— А ты не думала увеличить дозу антидепрессантов?

— Вообще-то, я думала ее снизить на пару миллиграммов.

— А-а. Хорошо.

Ну и черт с тобой, я все равно поеду.

Эхинацея, решила я. Это вполне можно купить, тем более в это время года. В аптеке Джонни встретил меня улыбкой. Не забудьте: улыбался он всем, даже старику с псориазом по всему телу.

— Сегодня какая отрава? — спросил он.

— Эхинацея.

— Простудилась?

— Да нет… Профилактика.

— Разумно. Черт!

Он стал в деталях расписывать дозировку, форму выпуска, предлагая на выбор микстуру или капсулы, с витамином С или без витамина С, пока я не пожалела, что не назвала чего-то попроще.

— Ты сейчас очень занят? — спросила я, рассчитывая, что он отвернется от своих полок и поговорит со мной.

— О да! Последние полтора месяца перед Рождеством для нас самая жаркая пора.

— И у меня тоже. А как твой брат?

— Поправляется. Помаленьку. Замучили его физиотерапией.