Замурованная царица. Иосиф в стране фараона

С этими мыслями он миновал водопады Нила, глубоко потрясенный всем виденным. Думал ли он когда-то, созерцая горы и долины Ханаана, что судьба готовит ему то, что уже совершилось в его жизни? Мог ли он ожидать, что волею неисповедимого Бога он поставлен будет лицом к лицу со всеми виденными им чудесами, с этим поразительным явлением природы?

– А вот и Семне, – услышал он голос из свиты, – хвала Амону-Ра! Конец нашим странствиям.

– Хвала светоносному Горусу! Хвала матери Гатор! Хвала великой Мут, матери богов! – подхватили другие голоса.

Караван Иосифа подъезжал к крепости Семне, стоявшей на берегу Нила и оберегавшей от чернокожих обитателей земли Куш как южные границы Египта, так и устроенный здесь «ниломер» фараона Аменемхата III, «ниломер», погибшие записи которого помогли когда-то жрецу Тутмесу похитить у Нила тайну его разливов.

В Семне уже знали о приближении к крепости первого сановника и наместника фараона, и потому навстречу Иосифу вышел жрец, предшествуемый двумя молодыми страусами. Птицы выступали мирно, словно солдаты, высоко подняв свои головы на длинных шеях.

– Птицы нильского подводного бога Сет приветствуют великого адона фараонов! – проговорил жрец, подавая Иосифу золотые ключи на блюде из слоновой кости и звеня систром[32].

То были ключи от крепости. Едва жрец проговорил свое приветствие, как страусы издали какой-то пронзительный крик, и из воды Нила, на берегу которого все это происходило, показалась чудовищная голова громадного крокодила.

Чудовище, сверкнув своими отвратительными маленькими глазками, выползло на берег и медленно приближалось к тому месту, где стояли Иосиф и жрец с страусами.

– Нильский подводный бог Сет вышел из своего подводного храма, чтоб приветствовать счастливое прибытие к пределам земли фараонов великого адона, – сказал жрец, потрясая в воздухе систром.

В это мгновение крокодил, раскрыв свою чудовищную пасть, схватил одного из страусов и, неуклюже перебирая своими безобразными ящериными лапами, бросился со своей добычей обратно к Нилу, подобно черной чешуйчатой колоде, бултыхнулся в него и исчез в мутных струях его.

– Великий нильский Сет принял жертву благородного адона, – воскликнул жрец, потрясая в воздухе металлическим систром, – подводный бог благосклонен к правой руке его святейшества фараона.

Не слушая болтовню жреца, Иосиф обратил внимание на отвесную, отполированную скалу, выходившую прямо из Нила, на которой начертаны были линии высоты вод во время разливов и года высочайшего подъема нильских вод. Несколько в стороне, на той же полированной скале Иосиф прочел следующее начертание:

«О великая, священная, непостижимая река! Кто изведает твои тайны? Кто достигнет той таинственной утробы, из которой изливаются твои воды? Где она? Где ее неистощимые от создания земли запасы? В недрах ли земли таятся твои неиссякаемые сокровища, в вечных ли снегах неведомых миру гор, в бродящих ли по лицу небес громовых тучах? Фараоны всех династий, победители вселенной, великие мудрецы земли египетской, жрецы всех богов Египта вопрошали тебя о том же, и ты оставался нем к их просьбам и заклинаниям. Владыки Египта силою надеялись похитить тайну твоего истока – твоего рождения, чтоб завещать ее будущим поколениям; но неумолимая природа ревниво берегла свою тайну. Фараон Аменемхат Третий, второй отец этого ниломера, хотел завистливым оком заглянуть в недра твоего рождения, но посланные им в глубь Эфиопии жрецы и воины частью погибли в пути под знойным поясом неба, частью обезумели от виденных ими ужасов. Величайший из фараонов, фараон Хуфу, великую гробницу которого доныне все смертные созерцают около Мемфиса, в “городе мертвых”, Хуфу, колесницу которого везли на себе цари этого мира, этот лев вселенной, едва не погиб под пламенным небом земли Куш, не постигнув таинственного лона вод твоих, а воины его, терзаемые голодом, пожрали друг друга, оставив на пути свои белые кости. И я в безумной дерзости искал твоего лона, лона твоей матери, о непостижимый Нил! И я измерил бесконечную даль твою, неизмеримые пространства, протекаемые тобою от века до века; но, страшась обезуметь от виденных мною на пути твоем ужасов, и я, посрамленный тобою, возвратился, не постигнув твоего начала. Но за то я отомстил тебе другою местью, гордый своей тайною Нил! Я похитил у тебя тайну разлития и оскудения вод твоих, и отныне жрецы Египта не будут уже приносить тебе человеческих жертв как ненасытному божеству. Для меня ты перестал быть богом».

Надпись эта поразила Иосифа. Он понял, что никто, кроме Тутмеса, не мог начертать ее.

– Чье это начертание? – спросил он жреца.

– Это начертание одного безумца, которого боги за дерзость превратили в песок пустыни, – отвечал жрец. – Начертание же это оставлено здесь в назидание и страх будущим поколениям.