Замуж не напасть

– Виктор, перестань! – пугается она. – Сергей – страшный человек. Веришь, когда он мне позвонил, у меня сердце в пятки ушло. Еле себя преодолела!

– Ладно, хватит страх нагонять. А то, пожалуй, и я забоюсь!.. Ты что-то хотела мне сказать?

– Я хотела сказать, что мне пора уходить!

И хотя ей невыносимо было думать, как она вернётся в свою квартиру и будет лежать в постели без сна, дожидаясь рассвета, оставаться у него она не собиралась.

Догадался ли Виктор о её мыслях, но усмехнулся понимающе.

– "Не возвращайтесь к былым возлюбленным. Былых возлюбленных на свете нет!" – продекламировал он и вздохнул.

В остальном, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Теперь она всё чаще ночует у матери – начала заниматься с Никитой математикой. Правда, в медицинском институте, куда он мечтает поступить, этот предмет не профилирующий, но при таких знаниях есть опасность, что в аттестат зрелости проскользнёт тройка.

Она обнаружила в его математическом багаже такие пробелы, что, по собственному выражению тихо "седеет": ребенок легко разбирается в мнимых числах, но путается, деля дробь на дробь! Куда же вы, мамаша, смотрели?! "А мамаша занималась устройством личных дел!" – ехидничает внутренний голос.

Всё же она с Виктором видится – их прежняя близость переросла в какой-то особый духовный контакт.

– Может, давай поженимся? – говорит он ей. – Это ничего, что мы одного роста. Ты, как я вижу, к полноте не склонна, так что на моем фоне не будешь гром-бабой выглядеть!

– Склонна я, Витечка, ещё как склонна! – отмахивается она. – Непременно от тихой жизни толстеть начну!

– Я тебя все равно не брошу, у тебя характер хороший!

Так они шутят. Вернее, Евгения знает, что он не шутит, но предлагает ей это без особой надежды!

Как-то Евгения бредёт по городу, как обычно, вся в своих думах. Октябрь уже сеет мелкий нудный дождь. Рановато для наших краев, думает она, это в средней полосе в октябре "роща отряхает последние листы", как сказал Пушкин, а на юге ещё всюду багрянец с зеленью.

На шоссе машина отчаянно сигналит кому-то – мешает проехать что ли? Это отмечает одиночная клеточка её сознания.

– Женя! – налетает на неё какой-то мужчина. – Сигналю тебе, сигналю!

– Роберт! – узнает она мужа Серебристой Рыбки. – Ну, у тебя и глаз наметанный! Я – в плаще, под зонтом, ты – за стеклами машины, и высмотрел!

– Эту золотую головку с карими глазами я всегда узнаю, – неловко шутит он.

– Так уж из машины и заметил мои карие глаза?

– Наверное, потому, что хотел тебя встретить, вот и высматривал везде. Я звонил тебе несколько раз, но никто не поднял трубку.

– Я теперь всё больше у мамы, у родного сына вместо репетитора.

– Давай зайдем в кабачельник, посидим, – предлагает он. – Хочется поговорить с кем-нибудь, кто … хорошо знал Юлю.

– Я так мало её знала!

– Но поняла, кажется, больше других… Зайдем, пожалуйста!

Она смотрит в его больные, измученные глаза и соглашается. Ей и самой сейчас не очень сладко, но может, как считает математика, минус на минус и даст заветный плюс?!

Посидеть так посидеть! И хотя в первый момент встречи Евгения почувствовала раздражение – ведь перед нею был тот человек, из-за которого Серебристая Рыбка… Но чувство справедливости взяло верх: а ты-то сама! Даже очень строгий суд всегда выслушивает обе стороны…

В ресторане они проходят в кабинку, которая задёргивается тяжёлой шторой. Сделав заказ, Роберт просит официанта:

– Проследите, пожалуйста, чтобы нам никто не мешал!

Она ждёт, что он начнёт издалека, может, и несколько легкомысленно, чтобы скрыть смущение, но он, не в силах удержать болезненную гримасу, перекосившую рот, глухо говорит:

– Женя, мне плохо! Если бы ты знала, как мне плохо!

Он нервно вытаскивает из кармана платок и отворачивается, как бы сморкаясь.

– Ты любила когда-нибудь?

– Я и сейчас люблю.

– Тогда ты поймёшь, что значит любить. Без надежды. Женщину, которая тебя ненавидит. Ложиться с нею в постель, обнимать и чувствовать, как отвращение содрогает её тело!..

– А если бы ты её отпустил?

– Куда? К мертвецу? Она и так к нему ушла. А тогда… Ты бы на этого Лёву посмотрела: небольшого роста, худой, глаза вечно испуганные, будто он нечаянно попал в чужой, враждебный мир по пути на другую звезду!.. Когда-то они занимались вместе во дворце пионеров – кукол мастерили – и встретились случайно, в сквере, где Юля катала коляску с нашим вторым сыном.

Официант приносит шампанское, лёгкую закуску и, чтобы не длить тягостную паузу, Евгения говорит:

– А я, знаешь ли, с сыном математикой занимаюсь и жутко злюсь: знания синусоидальные – то взлёт, то посадка!

Роберт тоже посмеивается, но когда официант уходит, просит:

– Позволь досказать, мне это очень важно! Представь, у нас была нормальная, дружная семья. Возможно, Юля меня и не любила, хотя тогда я так не думал, но в любом случае мы с нею были хорошими товарищами. И её, и мои родители не отказывались заниматься нашим первенцем. А потом и со вторым. Юля училась заочно в институте, ходила на теннис, шейпинг… И вдруг, как гром среди ясного неба!..