Замуж с осложнениями

— Я ему уже сшила одну рубашку, — говорю. — А он не надевает. Я уж не знаю, что там не так...

— А куда бы он её надел? — удивляется Тирбиш. — Кто же дарёную одежду в обычные дни носит? Это для праздников, перед людьми хвастаться, что тебя любят, — он мечтательно вздыхает. — Вот я помню, мне в восемь лет соседская девочка жилетку сшила, да какую... эх, жаль, имя у меня не то, чтобы к ней подсаживаться.

Я стараюсь не подавать виду, как меня вышибает из колеи это случайное замечание. Ладно, хотя бы про рубашку мне теперь понятно.

— А как думаете, если я ему ленту для волос подарю, он будет носить? — спрашиваю.

— Ле-енту... — протягивает Ирнчин, пока Тирбиш переводит Дорчжи, что я сказала. — А как её сделаешь-то?..

Внезапно Дорчжи начинает махать руками.

— Вы это... не ленту... гизик, гизик сделайте!

Двое других явно оживляются:

— Да, точно! Гизик!

Через несколько минут при помощи показывания на пальцах и рисования в мобильнике мне объясняют, что гизик — это такой плетёный шнурок на все случаи жизни, который можно сделать очень красивым, а Дорчжи умеет их плести и готов меня научить. Надеюсь, для обучения слов ему не потребуется.

В общем, день оказывается прожит не зря, особенно после ударного обеда в каком-то невероятно пафосном ресторане. Едальню выбирал Тирбиш, который везде, где бывает, планомерно исследует меню и обязательно пробует всё незнакомое в целях самообразования.

Но самое интересное ожидает меня по возвращении на корабль. Моя каюта завалена коробками, коробочками и коробуськами так, что я еле могу войти. Сначала я решаю, что это моё медицинское добро, хотя я чётко указывала сложить его в пустующих каютах рядом, чтобы я могла спокойно всё рассортировать и распихать. Но открыв ближайшие две, я понимаю, что эти предметы не имеют к медицине никакого отношения: в одной какая-то одежда, в другой банные принадлежности... и это точно не моё. У меня могли бы возникнуть кое-какие догадки о происхождении даже такого количества неизвестных вещей, если бы я не прочла по бирке, что гигантская коробка вдоль стены содержит в себе комод. Кажется, кто-то попал не туда. В лёгком замешательстве отправляюсь на поиски капитана.

Он обнаруживается в кухне за поглощением неизвестного мне овоща, похожего на корень петрушки.

— А, Лиза... — говорит он как-то неуверенно. — Ну как, вам всё удалось купить, что хотели?

— Да, и даже больше. Слушай, а что это такое у меня в каюте?

Он совсем теряется.

— Э-э... в смысле?

— Там куча каких-то коробок с чьими-то вещами.

Он моргает пару раз со странным выражением.

— А вы... в них заглядывали?

— Ну, я открыла две ближайшие с уголка, поняла, что это не моё, и закрыла.

Господи, неужели трудно объяснить? Вряд ли такому явлению может быть много разных причин!

— И там ещё мебель какая-то, — добавляю для убедительности. Ну должен же он знать, откуда это! Кроме него ведь никто мою каюту открыть не мог.

Азамат нервно сглатывает.

В этот момент из кухни выходит Алтонгирел, в одной руке держа пиалу с чем-то жидким, а другой набивая что-то в мобильник.

— Ну чего, подарил подарки? — спрашивает он на всеобщем, не поднимая головы, видимо, переключиться не успел на нужный язык.

Азамат закрывает глаза и прерывисто вздыхает. И тут до меня начинает доходить.

Ой-йопт-что-ж-я-такая-дууууууууууууууура!!!

Так, только не давать сатисфакции Алтонгирелу. Пусть думает, что у нас всё прекрасно и полное понимание.

Пользуясь тем, что он всё ещё смотрит в телефон, молча хватаю Азамата за руку и тяну в сторону двери, обильно жестикулируя. Он послушно выбирается из-за стола и вслед за мной выскакивает из столовой. Алтонгирел так нас и не замечает, занятый топтанием по клавишам. Теперь, в коридоре, меня начинает разбирать хохот, когда я понимаю, как всё это должно было выглядеть со стороны. Я так смеюсь, что еле могу стоять, и в то же время понимаю, что Азамату моя пантомима должна сильно действовать на нервы, особенно в свете только что произошедшего конфуза. В итоге я просто вешаюсь ему на шею, и продолжаю хохотать до слёз, икоты и боли в животе.

Когда я наконец обретаю способность стоять сама, Азамат уже готов вызывать психовозку, хоть и не знает, что это такое. Да уж, какой бы реакции он ни ожидал на свои дары, я отколола нечто совершенно иное.

— Так это что, всё подарки мне? — говорю между иканиями, вытирая глаза.

— Ну да, — отвечает он жалобно.

— А почему так много? — еле выговариваю я. Хочется ещё спросить, а почему там мебель, но у меня в данный момент ограниченная способность к членораздельной речи.

— Вы считаете, что это много? — поднимает брови Азамат.

— А ты — что мало?! — выдавливаю я сквозь новый приступ хохота. Приходится упереться руками в коленки, чтобы устоять.

— Да там всего около пятидесяти предметов, — смущённо говорит мой супруг.

— Всего?! — взвываю я и захожусь кашлем. Господи, я пару лет так не ржала. Вот вечно так, когда нельзя...