Замуж с осложнениями - 3

   — Да, — охотно соглашается Эсарнай. — Мне тоже так показалось.

   — Ну? — не понимаю я. — А зачем вы переводите бессмыслицу?

   — Тут так написано... — растерянно сообщает Эсарнай.

   Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Хорошо, что тут нет моей бабушки, а то Экдалу пришлось бы искать себе другую жену.

   Отбираю у неё планшет и кладу экраном вниз.

   — О чём было первое предложение?

   — Ну-у... — она мнётся. — Ну что-о... Для родителей очень важно, как растёт их ребёнок...

   — О! — говорю, поворачивая планшет обратно. — Вот это и пишите.

   — Но там ведь не так...

   Я кладу ей руку на плечо.

   — Наша задача — донести до обычной муданжской матери, как надо и как не надо учить ребёнка ходить. Нам не надо каждое слово переводить, достаточно, чтобы было понятно. Пишите.

   Она хмурится, но пишет. Потом замирает и молча смотрит на экран.

   — А можно, — говорит наконец, — я напишу "Для родителей смотреть, как растёт их малыш — ни с чем не сравнимый опыт"?

   — Можно! — широко улыбаюсь я. — Нужно!

   Она тут же радостно поправляет. Потом приступает ко второму предложению.

   В этот момент у меня заводится радионяня, и я вскакиваю кормить Алэка, который спит в детской. Между прочим, дверь не заперта, а в чёрный ход может войти кто угодно... Не то чтобы кто-то на Муданге хотел бы причинить вред наследнику трона, но... кто его знает. А вдруг джингош какой завалялся на планете...

   Когда я возвращаюсь, Эсарнай добирается уже до третьего абзаца. При этом работает она в таком режиме: читает предложение, откладывает планшет на стол лицом вниз, думает, снова берёт планшет и записывает.

   — Можно просто файл свернуть, — говорю.

   Результатом я остаюсь вполне довольна, мне остаётся только показать ей толковый словарь, чтобы искать в нём неизвестные слова: муданжско-всеобщих словарей пока не составили. Клуб расходится в приподнятом настроении уже ночью. Узоры вышиты, статья переведена.

   Азамат приходит из офисной части дворца во время вечернего кормления и тут же зависает посюсюкать над отпрыском.

   — Котик, — говорю я медовым голосом, — что ты знаешь о дворцовой охране?

   — Что ею занимается Ирнчин, — тут же отвечает муж, щекоча Алэкову пятку.

   — Не отвлекай человека, — ворчу. — А знаешь ли ты, что задняя дверь никак не охраняется?

   Азамат поднимает на меня взгляд и задумчиво хмурится.

   — Наверное, не успели ещё никого поставить...

   — Зато на парадную дверь успели поставить лба, который пытался не пустить Орешницу вместе со мной.

   — Ну ты разрулила это с Ирнчином?

   — Частично. Мы договорились обсудить это позже. Вот скажи, ты знал, что нашим гостям надо записываться заранее? Что я должна составить список своих подруг и подать в отдел безопасности?

   Азамат тяжело вздыхает.

   — Не знал. Понимаешь, Лиза... Традиционно у Хотон-хон был личный телохранитель, а то и не один. Ирнчин мне об этом напомнил, но... В общем, я подумал, что ты будешь не в восторге от того, что за тобой постоянно будет хвостом ходить посторонний мужик. Поэтому я попросил Ирнчина придумать какую-нибудь другую систему охраны тебя, да и Алэка заодно. Очевидно, он ещё не проработал новый план как следует. Не сердись на него, у него и кроме этого забот по горло, а доверять твою безопасность подчинённым он не хочет.

   — Боюсь, что его план мне не подходит в принципе, — говорю. — Ладно сейчас, когда я не работаю. Но потом-то я должна быть доступна для пациентов. Конечно, кому не срочно, могут прийти по записи. Но практика показывает, что кому не срочно — те не приходят вовсе или уж по крайней мере не ко мне. Тем более, я ведь и на дом выезжаю, заметь, безо всякой охраны. И по улицам хожу одна, а узнать меня может любой младенец. Какой смысл в этих охранных мерах? Одна бюрократия!

   Алэк преркащает причмокивать и громко тявкает в поддержку моей позиции.

   Азамат отводит взгляд.

   — Я бы, конечно, предпочёл, чтобы ты не ходила одна и не ездила по чужим людям. Но я знаю, что так не будет! — быстро добавляет он, заслышав, как я набираю в лёгкие воздуха, чтобы высказаться. — Однако, честное слово, Лиза, мне было бы настолько спокойнее, если бы за тобой кто-нибудь присматривал... Ну сама подумай, а вдруг ты в тоннель провалишься опять, одна? А я даже не буду знать, где он был, этот тоннель? Да и не могу я гарантировать, что на планете не осталось ни одного джингоша. Муданжцы, конечно, все тебя любят... по идее. Но я не поручусь за каждого, понимаешь? Люди бывают разные и странные. Бывают и сумасшедшие. Бывают злые на весь мир.

   — Хорошо, хорошо, я тебя поняла, можешь не продолжать, — останавливаю его. — Я подумаю. Пока что я собираюсь свалить на Дол, там ты за меня не боишься?

   — Нет, — улыбается Азамат. — Там у тебя сторож есть.

   — Вот и отлично. А здесь ты бы предложил Ирнчину сделать видеофон у двери, чтобы желающие могли позвонить, поговорить со мной от дверей, и я бы сама решила, кого впускать. Мне, надеюсь, ты веришь?

   Азамат быстро трёт пальцем нижнюю губу, но кивает.

   — Верю. Хотя лучше бы тебе не оставаться наедине с чужими людьми, даже если они пациенты... Но ладно, хорошо, договорились. С Ирнчином я этот вопрос проработаю.

   — Вот и славно, — улыбаюсь я.