Замуж с осложнениями

— Это будет в Доме Старейшин в Ахмадхоте. Старейшины соберутся все, то есть восемнадцать человек. Еще я, ты и Азамат. Будем сидеть на циновках, и не вздумай вскакивать, это невежливо. А делать надо будет, что Старейшины велят.

— Ну хоть примерно? Там же, наверное, каждый раз более-менее одно и то же?

— С чего ты взяла? — поднимает бровь Алтонгирел. — Азамат, мягко говоря, необычный человек, а ты-то уж и подавно. Нет, дорогая, у вас будет полный эксклюзив, и даже если я и знаю некоторые элементы, тебе о них рассказывать не стану, ты инопланетянка — так и должна оставаться в неведении.

— Неужели ты совсем не хочешь нам помочь? — вздыхаю я.

— Я могу хотеть чего угодно, но не собираюсь подделывать волю богов. Если им ваш брак на руку, то все у вас пройдет гладенько, а если нет, то не склеится, как ни мухлюй.

М-да, толку от него не добьешься. Ну ладно, чему быть, тому не миновать, хоть оно дерись. Так я ему и дала миновать, ага.

— Эй, Лиза, — окликает меня Алтонгирел с опаской, — не вздумай угрожать Старейшинам. Боги любят смиренных, набей себе это в трубку и скури.

На этом он меня выставляет за дверь, а я еще долго размышляю, правда ли во всеобщем есть такая пословица или это калька с муданжского.

* * *

Вышивания у меня нет, так что я сажусь за вязанье, врубив по буку бесконечный мистико-детективный сериал. Какая-то у меня жуткая невезуха на свадьбы: одна вообще не состоялась — Кирилл сделал предложение, а через месяц его не стало; вторая — силком, третья вот… нервотрепка сплошная.

К счастью, на обед Азамат вылезает-таки из берлоги, хотя и почти не ест. Алтонгирел на это смотрит крайне неодобрительно, видимо, тоже считает, что голодный желудок в ответственном деле не подмога. Так что я в очередной раз пренебрегаю его заветом сидеть смирно, отбираю у Азамата рульку, которую он уже четверть часа меланхолично и безрезультатно гоняет по тарелке, нарезаю маленькими кусочками, потом раскладываю по краю так же нарезанный сыр с зеленью — и принимаюсь канючить, дескать, съе-э-эшь кусочек, ну ма-а-аленький, ну пожа-а-алуйста. В итоге я преуспеваю: скорее всего, Азамату просто перед командой неудобно становится. Алтонгирел корчит рожи, стараясь не улыбаться, чтобы не одобрить ненароком мои действия. Зато я хотя бы спокойна, что муж накормлен. А то мышц вон сколько, а жира — меньше, чем на мне, кажется. При таком сложении не есть — это над собой издеваться, я считаю.

Потом начинаются сборы. Азамат мечется, надо ли ему вещи паковать, и Алтонгирел советует оставить пока — чтобы не сглазить. Дескать, не говори гоп. Я решаю тоже последовать его совету: во-первых, страшно лень шевелиться, а во-вторых, пусть лучше Азамат почувствует лишний раз, что я с ним заодно, куда он, туда и я, и прочие сентиментальности. Общение у нас не клеится, тем более что капитан бегает по всему кораблю, разбирается, что выгружать, а что оставить из трофеев, рассчитывает премиальные (у них заведено перед прилетом на родную планету делить оставшиеся бюджетные деньги между собой, на случай, если кто-то пропустит следующий вылет) и занимается прочими с виду полезными делами. Мне быстро надоедает путаться под ногами, так что я снова сажусь вязать и постигать путь смирения. Ничего, немножко осталось. Сегодня вечером все решится.

* * *

Второй пилот все еще валяется у меня в кабинете, но лечить там больше нечего. Рука у него ожила, омертвевшая кожа слезла. Я выдаю ему крем с витаминами, пластырь и выписываю восвояси. Все-таки удобная штука эта их регенерация — быстро выздоравливают. Потому, наверное, и медицина такая чахлая, что спрос невелик.

Азамат вызывается сам посадить корабль, и первый пилот покидает мостик с напускной галантностью, дескать, пожалуйте, Азамат-ахмад, все для вас, не буду мешать воссоединяться с родиной. Я же, наоборот, решаю, что норму по смирению на сегодня выполнила — по крайней мере до визита к Старейшинам, — и нарушаю уединение супруга под предлогом, что никогда в жизни не видела, как звездолет садится на планету. Это, кстати, правда: земные машины слишком большие, их вообще не сажают, а до поверхности добираются на шаттлах размером с маленький самолет.

Экраны-иллюминаторы показывают мне со всех сторон горы. Слева от нас за них уже начинает заходить солнце. Мне кажется, что оно немного странной формы, и, присмотревшись (благо экран не передает настоящей яркости), я понимаю, что солнца там два, большое и маленькое, они просто так близко расположены, что сливаются в одну фигуру.

— У вас два солнца? — спрашиваю я прежде, чем вспоминаю, что Азамата лучше не отвлекать.

— Да, — отвечает. Как ни удивительно, но он, кажется, успокоился. — Мы их называем Солнце и Присолнышек. Он удобный, за полсуток как раз описывает полный оборот вокруг большого солнца. Легко время определять.

И правда удобный. Я немедленно проникаюсь уважением к этой неразумной звездочке, которую угораздило закрутиться вокруг другой.

Итак, вокруг нас плоскогорье, а за ним еще чуть-чуть видна какая-то зелень — и это в первые дни весны.