Замуж с осложнениями

— А там сейчас холодно? — внезапно озадачиваюсь я. До сих пор как-то не задумывалась об этом, а тут ведь одеваться придется… А у меня теплая одежда-то есть вообще? На Гарнете меньше двадцати двух в принципе не бывает.

— Там градусов двести восемьдесят по Кельвину, — задумчиво отвечает Азамат, аккуратно выводя ручку манипулятора, чтобы мы продолжали ровненько снижаться. В атмосфере-то ветер, все дела…

— А… в Цельсия не переведешь?

Он даже поворачивается, чтобы смерить меня насмешливым взглядом, потом жмет на что-то, и в углу экрана высвечивается табличка: «Температура у поверхности 283К».

— Значит, десять, — снисходительно переводит мне Азамат. — Вот уж не штука посчитать.

— Я никогда не помню, сколько вычесть надо, — отмазываюсь. — А вы всегда по Кельвину считаете?

Мало мне было градусников с Фаренгейтом, ага…

— Кто на инженера не учился, вообще не считает в градусах. А при строительстве кораблей в кельвинах удобнее мерить.

Мы продолжаем спускаться, я уже различаю на склонах редкие деревца, что-то хвойное. Однако в блузочке в десять градусов не выйдешь, придется что-то искать. Со вздохом оставляю Азамата рулить и отправляюсь одеваться.

Перекопав шкаф, прихожу к выводу, что из теплого у меня только дареные меха, которые я все сложила в один общий мешок, потому что доставать в ближайшее время не планировала. Но не знаю… На плюс десять… в мехах… Да и вообще, а вдруг Старейшинам не понравится, решат, что выпендриваюсь… Нет, надо это все согласовать.

И я снова иду приставать к Алтонгирелу. Интересно, он когда-нибудь будет от меня бегать, как я от него раньше?

Духовник уже закончил паковаться, сидит на чемоданах, смотрит на меня с немым вопросом в глазах, почему меня в детстве не утопили.

— Пойдем, подберешь мне, что надеть, — непреклонно сообщаю я.

Он закатывает глаза, но идет. По дороге ворчит, что, дескать, я неспособна усвоить простые истины, сказали же, что мои хлопоты ничего не изменят. Угу, знаем-знаем, в школе вон тоже говорили, что формы нету, поэтому приходите, в чем хотите. А потом: джинсы — дурной тон, а на трениках коленки пузырями, иди переодевайся в приличное. Нет уж, я своим представлениям о приличном давно не доверяю.

Как выясняется — правильно делаю. Первым номером Алтонгирел категорически запрещает мне надевать тамлингское платье.

— Ты землянка, вот и одевайся, как землянка!

— А зачем подчеркивать мою крутизну? — удивляюсь. — Мне казалось, в этом как раз вся проблема…

— Ты меня позвала, чтобы спорить? Надевай земную одежду, только не штаны, я тебя умоляю, Старейшины ведь пожилые люди, могут и помереть от такой радости…

Перекапываю шкаф второй раз и раскладываю на кровати все наличные юбки. В конце концов Алтонгирел однозначно указывает на синюю годе. Потом аналогичным образом мы подбираем блузку. В итоге я собираюсь щеголять в водолазке и вязаном блейзере. Вроде бы все эстетично, но я начинаю чувствовать себя старой девой…

— Теперь самое интересное, — говорю. — У меня нет никакой верхней одежды.

— А что, все меха ты выкинула? — мягким, исполненным ненависти голосом спрашивает Алтоша.

— Нет, вот они в мешке, но я не знаю, что из этого можно носить…

Духовник деловито вытряхивает содержимое мешка на кровать третьим слоем и принимается копаться в разноцветных чужих шкурах. Вспоминаю, как Азамат тогда про готовку говорил… зарезать, ошкурить… надеюсь, мне не придется это наблюдать, не говоря уж о том, чтобы самой… Я рыбу-то живую не беру никогда.

— Во-от оно, — радостно восклицает Алтонгирел. — Я же помню, что Азамат брал что-то подходящее.

— А ты с ним ходил, что ли?

— Часть времени, — уклончиво отвечает духовник. Держит передо мной пальто за плечики. Коричневая кожа, короткие широкие рукава, подбитые мехом, длиннющее, и ниже колена тоже сплошной мех.

— Это для запекания ног? — спрашиваю.

— Это чтобы сидеть мягко было, идиотка, — миролюбиво сообщает Алтонгирел, вешая пальто на спинку кровати. — Говорил же, на полу, на коленках сидеть придется.

Ну ладно, будем считать, что это он обо мне позаботился. А еще лучше — что это был Азамат. Дальше я получаю строгую инструкцию надеть оба хома и «не выпендриваться», не хамить Старейшинам и ему в их присутствии, не упоминать, что работаю, и вообще всем своим видом выражать, как я хочу быть хорошей женой, что бы это ни значило. Ни на одно собеседование на работу я никогда так не готовилась.

Прибредаю обратно на мостик, с непривычки волоча ноги под тяжестью настоящей кожи и меха, когда Азамат как раз только-только нас посадил. Сквозь атмосферу все всегда медленно ползают, не знаю уж, почему.

— Как ты благородно выглядишь, — говорит он мне с огоньком в глазах. Похоже, на смену нервам пришел азарт. В данной ситуации это хорошо. — Пошли на выход.

— Понесешь мой хом до места? — прошу. — А то, я боюсь, карман оторвется.

— А что ж ты маленький-то?..

— Алтонгирел сказал оба.

— А, ну если Алтонгирел сказал…