Замуж срочно!

Папа приехал. Был сдержан. Возился с внуком, это был его первый внук. Конечно, с порога кидаться на него со слезами Надин не стала. Сначала нужно было встретить, накормить, устроить. И без ее жалоб отец догадался, что дочь у него несчастная. По глазам, глаза были грустные. И к тому же сын, маленький, сдал ее тут же. Он, играя, ударил ее кулачком. Дед сказал: «А-я-яй! Нельзя маму бить. Это кто же тебя научил, маму бить?» «Папа», – ответил малыш. Надин засмеялась, отвернулась к столу, что-то там копошилась с посудой. Отец молчал. Он слышал от людей, от земляков, которые видели Гасана, что в семье у него не все в порядке. Он мог поговорить об этом, но молчал.

Надин искала момент, чтобы начать разговор. Папа пробыл неделю, и все это время Гасан был дома. С тестем он вел себя очень любезно, выгуливал его по городу, водил к друзьям и на рынок, показал, как идут у него дела. В последний день перед отъездом Надин поняла, что он не оставит ее с отцом наедине. И отец тоже был с ней холоден, она не могла понять почему. Он беседовал с Гасаном о его планах на будущее, муж повторял свои вечные глупости, что ему не везет, что друзья подвели… Папа хмурил брови, но кивал, искоса поглядывая на свою грустную дочку. И она не могла ничего им сказать! Жаловаться нельзя, традиция и воспитание не позволяют жаловаться, можно только молчать, опустив глаза.

Тогда Надин сняла кофту. Жарко ведь, у нас тут очень жарко, топят хорошо. Она открыла руки и посмотрела на отца. Не заметить ее синяков было невозможно. Папа заметил. Он опустил глаза и молча смотрел в пустую тарелку.

– Я приготовила плов, – рассказала нам Надин, – папа очень любит плов…

– Здесь? На этой кухне? Как ты его приготовила?

– А вот у меня есть казанчик, я в нем все поджариваю, а потом в духовочке томлю. Видите, у меня маленькая духовочка, но в ней все очень вкусно получается…

Она наложила отцу плов, ее несчастные синие руки были у него перед глазами. Ложку, вторую, третью она положила. «Достаточно», – остановил он ее. Попробовал свое любимое блюдо, склонил голову и снова стал похожим на маленькую вздорную птицу.

Откушавши, отец достал пачку денег, протянул зятю. Сказал: «Отдай долги». После этого он начал собираться к поезду, Надин сложила ему в чемодан свои подарки, стала быстро одевать ребенка, чтобы вместе поехать на вокзал, проводить.

– Не надо, – сказал ей муж. – Не таскай малыша, я сам провожу.

– Папа!.. – не выдержала Надин, и снова взяла себя в руки. – Мы поедем с Хасанчиком. Хасанчик хочет проводить дедушку.

И только в купе, когда вышел Гасан и у нее осталось две минуты до отправления, она смогла сказать, прошептать отцу: «Папа, забери нас с Хасанчиком».

– А папа что? – Мы с подружкой хотели уже прирезать этого папу. – Что папа?!

– Он достал еще денег, – улыбнулась Надин, – дал мне, сказал, чтобы у меня были на всякий случай. И сказал, что не может. Он сказал, что не сможет смотреть людям в глаза.

Как только они вернулись с вокзала, Гасан снова решил оторваться. Избил жену и смылся в неизвестном направлении с папочкиными деньгами. А эта чурчхела осталась одна, всю ночь смотрела свою свадьбу и рыдала. Утром ее понесло на девятый этаж кидаться с балкона. А потом она встретила нас, и мы немножко перекусили кое-чем из папочкиных гостинцев.

Малыш проснулся, она его взяла, переодела, посадила кормить, рассказывая нам конец минувшей ночи.

– Гасан ушел… Мне так плохо стало… Вот тут вот, – она показала на горло и сморщилась, как от изжоги. – Там на балконе перила высокие… Я маленькая, влезть не могу… Вернулась, взяла стул… Залезла. На перила становлюсь. Солнце встает. Я за перила держусь… Не страшно было. Думаю: «Сейчас, сейчас я прыгну. Упаду, потерплю. Если быстро, тогда не больно». А потом вспомнила, у меня же Хасанчик в комнате под замком. Проснется один, будет плакать, а Гасана нет. Может быть, он неделю не появится, как же Хасанчик один проснется? Нет, умирать мне нельзя. Я в Турцию уеду, я придумала. Там наших принимают хорошо…

Она поставила малышу тарелку с пловом, дала ему маленькую ложку и улыбалась заискивающе, как будто была виновата перед этим маленьким говнюком.

– Он сам у тебя ест? – Мы сказали, просто, чтобы что-то сказать. – Сам кушает, какой молодец…

– Сам, сам… Он же в садике, он сам давно кушает…

Мы встали, нам пора было двигать на лекции, к тому же после бессонной ночи ужасно хотелось спать. Надин просила нас еще секунду, еще минутку задержаться, она мотала свою поганую кассету на нужный момент, вся эта шайка-лейка, тетки, дядьки, соседи, свекровь, сестры, братья, весь кордебалет мелькал в ускоренном режиме… Честно говоря, меня раздражала эта бесконечная свадьба.