Замуж в другой мир (СИ)

Я со стоном горечи вырвалась из его объятий. Перед смертью не надышишься, перед расставанием не насмотришься…

— Уходи! Не надо так!

— А как надо? — в лёгком ступоре замер мужчина, но в глазах светились понимание и грусть, от которых ещё сильнее защемило сердце.

— Насмехайся, ехидничай! Только не смотри на меня так! — я кричала, но кричала шепотом, отступая назад. Эта дурацкая лампадка…Лучше бы я ничего не видела…не видела в его взгляде взаимности. А может, я ошибаюсь? Как я хочу ошибаться!

— Эл, ты же презираешь меня. Я для тебя никто, лишь средство к достижению цели, пешка в чужой игре, разменная монета. Ну, скажи, что просто используешь меня.

— Скажу, но ведь ты уже сама поняла, что это не так, — горько усмехнулся он в ответ.

Только не это! Я словно приблизилась к краю оврага, ожидая увидеть мелкую канаву, но вместо этого заглянула в глубокую пропасть. Эл открывал передо мной свою душу, и вместо мелочного эгоизма я лицезрела способность на глубокие чувства.

— Тогда уходи! Прямо сейчас!

Скорее, скорее вернуться в свой мир. Сынуля, родителя, повседневные дела и заботы отвлекут, помогут забыться. Но НЕ ЗАБЫТЬ.

— Татьяна…

— Нет, котёнок, для тебя я только котёнок. Уходи.

Я отвернулась. С глаз долой — из сердца вон. Может, всё это из-за майса. И завтра мы вместе посмеёмся над своим теперешним поведением.

Хлопнула дверь. Я ничком упала на кровать. Думала, не усну от обуревающих меня мыслей и чувств, однако усталость и майс сделали своё дело — я не заметила, как отключилась.

Глава 24

Утро встретило лёгкой головной болью.

Уснула я вчера, не раздевшись и даже не разувшись, что также сказалось на степени испытываемого сейчас дискомфорта. Стараясь не думать о ночном разговоре с Элом, поднялась с кровати и поплелась в ванную. Умыться и одеться я вполне могла и без Дары. Ощущения были странными, перемешанные как многочисленные мелко нарезанные ингредиенты в салате, заправленном майонезом. Поди разбери, из чего эта смесь состоит и что так подозрительно хрустит на зубах. За ночь я приблизилась к моменту возвращения в свой мир и одновременно поменяла своё отношение к этому.

Отчаявшись расчесать не расплетённые на ночь волосы, от чего-то сбившиеся в колтун (я, что, во сне кувыркалась?), пошла так. Дара без слов поняла моё состояние и протянула кружку с пахучим травяным отваром. Голове стало легче, а сердцу нет. Я испытывала смутную тревогу, на месте не сиделось. Я то и дело постукивала пальцами по начисто выскобленному столу и выглядывала из-за полосатых кухонных занавесок на улицу.

— Что там происходит? — услышав звон металла о металл, подскочила я с места.

— А! Мужчины разминаются, — махнула на меня полотенцем хлопочущая у печи лорка.

Я не стала спрашивать, кто именно. Решила посмотреть своими глазами.

На улице рядом с входом кружились в стремительном опасном танце Рен и Каррон. Зрителями были селестины, приехавшие с Реном. Само собой они поддерживали наместника. Без раздумий заняла ту же сторону.

— Так его, — одобрительно высказалась я, по поводу опасного выпада Рена, не достигшего своей цели лишь по причине того, что поединок был затеян с целью потренироваться. — Будет знать, как похищать чужих жён.

Рен вздрогнул, то ли от звука моего голоса, то ли от смысла сказанного и едва не пропустил удар.

— Молчу, — хмыкнула я, видя неодобрение на лицах остальных селестинов.

Интересно, где Эл? В доме его нет. Я уже проверила все комнаты, в том числе его спальню. Не знаю, зачем я его искала? Может, чтобы убедиться, что ошиблась на счёт ответных чувств? А самовлюблённый эгоист, каким себя позиционировал Эл до недавнего времени, уж точно не стоит моих страданий.

Погода старательно аккомпанировала моему внутреннему состоянию. Было тепло и безветренно. Но всё небо затянули серые, словно пыльные облака, одним своим видом наводящие тоску и уныние. Я решила прогуляться, посмотреть, что сталось за ночь с местом гуляний. Удивительно, но на поляне, несмотря на раннее утро, было чисто прибрано. Столы и скамейки убрали, угли и золу от кострищ выгребли и, должно быть отнесли на ближайший огород. О бурном вчерашнем веселье напоминала лишь примятая трава.

Я подошла к реке, спустилась на один из деревянных мостков. Глядя на своё отражение в воде, я пальцами распутывала волосы. Перед мысленным взором проплывали сцены, где мы с Элом были вдвоём. Вот он сжимает меня в стальных объятиях на балу. Вот ловит в тёмном коридоре, когда я иду из комнаты Рена в свою. Накидывает мне на плечи свой камзол, ещё хранящий тепло его тела. Заботливо поит отваром, чтобы избавить боли. Переживает, когда я падаю с лошади, благодаря Эжени. И здесь…Как он заботился обо мне здесь, у лорков!

Я тряхнула головой. У меня точно стокгольмский синдром! Возможно, даже, у нас обоих. Надо будет по возвращении показаться психологу или психиатру.

Тревога, зародившаяся с утра, нарастала как снежный ком, мчащийся с горы. Я вернулась к дому. На завалинке сидел Рен, отдыхал после фехтования.

— Где Эл? — спросила я мужа, присаживаясь рядом.