Замуж за Черного Властелина, или… мужики везде одинаковы

И мы потащились тем же потайным ходом, но в другом направлении. Все-таки средневековые люди – как кроты, трудолюбиво рыли и проложили целый подземный муравейник. И не лень им было. Хотя, с другой стороны, необыкновенно удобно для меня в нынешней ситуации. Уже на подходе до нас донеслись громкие споры. Больше всех буйствовал наш невольный узник и, как выяснилось – не зря. Принцесса, выслушав вопли, перевела в радостном изумлении:

– На севере страны готовится мятеж, целью которого является мое освобождение и коронация. Благодарю вас, Боги! Не все преданные моей семье лорды погибли в последнем сражении! У меня есть надежда!

Ага, у тебя она есть, а у меня? Когда они там еще соберутся напасть, Бог их знает. Проблема-то как стояла передо мной, так и стоит. Опять двадцать пять… Характер портится на глазах. Что по поводу пессимизма говорит Егор? 'Пессимист – это человек, который плачется в жилетку, оптимист предпочитает плакаться в декольте'. Сойдет для мужиков, но лучшего утешения пока нет. Где мое декольте? И желательно на мускулистой груди!

Поскольку значимые для нас новости закончились, и эта веселая троица приготовилась соображать 'на троих' по винишку, я зажгла свечку, подвинула к отверстию, зажала нос и прытко ускакала. Посмотрим, как им понравится средство для вхождения в транс. Судя по описанию Иалоны, должен быть эффект, похожий на ЛСД.

Какой у нас потом был цирк, словами описать трудно – это надо видеть!

Один из участников этой ассамблеи сам себя гонял по плацу, отдавая команды и сам же их и выполняя. Он маршировал в ногу, постоянно сбиваясь с такта и тут же назначая себе штрафные очки. Когда ему надоело, мужик вытащил меч и понесся в атаку с криком: 'Стой, гнида, на месте! Я с тобой разберусь!'. И сильно оскорблялся, что 'гнида' упорно не останавливалась и размножалась на глазах в геометрической прогрессии. За ним по двору носилось человек десять в тщетных попытках успокоить разбушевавшегося полководца. Ага, сначала за ним, а потом от него… После суток интенсивных физических упражнений, мужик сильно разобиделся на себя и на весь белый свет и отбыл в казематы, с целью заключить себя на гауптвахту на нелимитированное время.

Второй из троицы был потише. Мужик воспылал страстной любовью к статуе и носился вокруг скульптуры с цветами, пирожными и подарками. Он пылко заключал мраморного истукана в объятия, запечатлевая горячие поцелуи на холодных губах и объясняясь в вечной любви. Иалону смертельно оскорблял тот факт, что статуя была изваяна с ее прадедушки. За резко 'поголубевшим' мужиком тоже приглядывали, но особых проблем он не доставлял, и его не трогали, давая возможность страдать невинной блажью и дальше.

Чрезвычайно порадовал Кондрад – он ловил по всему дворцу сперва розовых чертиков в зеленых юбочках с синими крылышками. Последовательно отлавливая глюков, он складывал их в бочку из-под вина, каковую таскал за собой и никому не демонстрировал собранную коллекцию. На все мольбы лукаво скалился и сулил устроить сюрприз. Чуть погодя, чертики модифицировались в желтых коней, почему-то в красных штанишках. Мой жених упоенно гонялся за вожделенными конями с уздечками, по дороге взнуздывая всех попадающихся воинов и слуг и привязывая несчастных к дверным ручкам. В итоге, за ним уже никто не бегал – боялись. Немного погодя коники обернулись русалками, и бедолага тикал уже теперь от них, вереща, что они дерутся хвостами, и неприглядно матерился, накручивая кросс по дворцу.

Действие спецсостава закончилось внезапно…

Рано утром наша с Иалоной дверь распахнулась от пинка. На пороге возник жутко разъяренный Кондрад и, ни слова не говоря, схватил нас за руку и потащил из комнаты. Он несся так шустро, что мы полоскались за ним, как выстиранное белье на ветру. Данный способ перемещения мне пришелся не по душе. Уцепившись за какой-то угол, я выдрала руку из захвата, едва не потеряв при этом конечность, и куртуазно осведомилась:

– Возможно, мне соизволят объяснить происходящее?

Ой, по-моему, я зря вылезла! Мужик развернулся с видом быка на корриде, от него несло настолько ощутимой яростью, что вполне можно было костер без спичек зажигать:

– Мне надоели беспрерывные проблемы! Я не желаю отсрочивать наше супружество! Мы незамедлительно идем в церковь. В ее стенах ты так или иначе принесешь мне клятву и выйдешь оттуда уже моей женой!

– ААААААА!!!!! – зашлась в крике Иалона.

– Цыц, я сказала! Еще не все потеряно! – попыталась утихомирить истеричку.

Нелегко, знаете ли, на два фронта работать, когда оба орут. Только один 'кипит', будто чайник, а другая колотится в припадке.

Мне было, безусловно, страшновато противоречить Кондраду, но держалась 'стойким оловянным солдатиком'. Домой страшно хоцца:

– Я так понимаю, что вам наплевать на мое решение. Поправьте меня, если я заблуждаюсь.

Крыша, стой! Раз-два! Это я не себе, ему. А то мужик, похоже, совсем с катушек съехал. Вопил, как будто я ему жизненно важную часть тела тупыми ножницами оттяпала:

– Да! Мне! Наплевать!