Замуж за Черного Властелина, или… мужики везде одинаковы

– Полюбоваться пришел? Как, нравится? Тадыть наслаждайся. Хорошо, что пришел. Хоть в морду плюнуть напоследок смогу. Извини, встать или спиной повернуться не выйдет, ноги не держат.

И в ответ потрясенное:

– Боги…

Забавный какой, делает лицо, вроде он не при делах.

– Боги не слышат, они заняты, зря стараешься, – почувствовав головокружение и покрепче уцепившись за цепь, сообщила: – Если добить приперся, начинай поскорей, а то свалюсь и половины удовольствия лишишься.

Мужчина стремительно повернулся и крикнул факелоносцам:

– Кузнеца, живо сюда! – и бросился ко мне.

– Тебе этих железяк не достаточно? Решил добавить украшений для верности? Бесполезно, я сбежать не смогу, сдохну через пару метров, – выплюнула слова ему в лицо.

Я начала сползать. Цепи проскальзывали в руках, плечо и бедро жгли огнем.

– Илона, клянусь, я не знал, где ты…

Остаток фразы растаял в тумане беспамятства, куда я проваливалась, успев прошептать:

– Свежо предание, но верится с трудом…

Дзинь! Бум! Дзинь! Крак! Ну, что за сволочи, а? Человеку спокойно упокоиться не дадут, всю малину обломают. Я тут уже, понимаешь, фасончик савана обдумала, и что? Фиг вам, а не пофорсить в обновке! Дзинь! Кто так по мозгам ездит? Разлепив налитые свинцовой тяжестью веки, увидела занесенный над башкой громадный молот. Ничего себе, заявочки! Теперь у вас таковским образом на тот свет заключенных командируют? Молотком в лоб, чтоб не пачкаться? Собственно, моей изрядно попорченной шкурке этакий метод не повредит, но умирать срочно расхотелось. Тело дернулось в сторону и потревоженные раны сразу дали себя знать. Ой! На глазах выступили слезы. Я невольно застонала, была поймана и водворена обратно:

– Потерпи, осталось немного, лишь расклепать ошейник, – произнес кто-то знакомым бархатистым голосом.

Повернув многострадальную голову, я углядела Властелина в сильно расстроенных чувствах и страдальчески сморщилась:

– Кондрад, ну объясни… почему тебе, как человеку порядочному, мерещились чертики, лошадки и русалки, а мне вместо них являешься ты? Никого другого не нашлось? Спрос на фантазии вырос?

Блямц! Хрусть! Еще чуть-чуть – и мне явно будет безразлично, есть ошейник или нет, потому как либо оглохну, либо свихнусь. Крак! Слава Богу, сняли. И я тут же очутилась у Кондрада на руках. Черт, больно! Сдерживать рвущиеся наружу стоны становится все труднее, губы я уже давно прокусила до крови. М-м-м… Куда меня волокут?

Почти полубегом мужчина вытянул меня из подземелья, по дороге к нам присоединялись люди, их соболезнующие взгляды я ловила на себе. Что, все так плохо? Я страшней обычного? Прощай, заяц, я и раньше особой красотой не отличалась, а уж теперь и подавно. Вдруг над ухом заорали:

– Кто-нибудь пошевелится и принесет мне плащ или одеяло?

Ик! Пара аналогичных криков, и ко всему прочему добавятся заикание и недержание. Я просипела:

– Слышишь, громко не вопи, пожалуйста. Оставь хоть уши здоровыми. Ай, черт тебя подери, медведь в сапогах! Не жми, я не апельсин.

Пока я ловила крохи свежего воздуха, или они мне таковыми после удушливых тюремных миазмов показались, наша процессия выскочила на первый этаж и завернула в ближайшую комнату с кроватью. Ношу торжественно водрузили на простыни, запеленали на манер мумии в одеяло, снова схватили и потащили во двор. Господи, благодать-то какая – свежий, чистый воздух. Голова закружилась от переизбытка кислорода и отправилась на вольные хлеба, забыв поставить хозяйку в известность. Поблаженствовать ей не дали и болью привели в чувство обратно.

Незачем передавать мое тело из рук в руки, я вам не тряпка. И на коня тащить не надо, умельцы недоделанные, мне эту пытку не пережить! Лучше оставьте, без вашей помощи тихо и незаметно окочурюсь. Обещаю после, так и быть, никому из вас не являться.

Возмутиться я не успела, Кондрад вскочил на черную зверюгу и бородатый дядя передал ему мой кокон.

Тут уж я не смолчала:

– Солнце, сделай милость… дай уйти в лучший мир без твоего деятельного участия. Веришь ли, ты меня достал дальше некуда. Будь добр, положи под деревцем и езжай себе дальше. Вот почему свои последние минуты я должна проводить в твоей компании?

Проигнорировав наполовину прошептанную, наполовину прокарканную тираду, мне сообщили:

– Ты не умрешь, я не позволю.

Я восхитилась подобной самонадеянностью:

– Да ты че!

На этом месте как-то особенно сильно тряхнуло, и я отчетливо поняла: это конец. Долгой дороги верхом на лошади я не вынесу. И завтрашнего дня не увижу. Вот так, печально и трагично закончилось увлекательное приключение. Стало страшно и тоскливо. Собрав последние остатки сил, я прошептала:

– Давай, что ли прощаться? Если уж тут никого другого нет. Памятник не нужен. Мемориальную табличку можешь возле головы не прикручивать.

– Прекрати! Ты выживешь! – уговаривал меня Кондрад.