Замуж за Черного Властелина, или Мужики везде одинаковы

— Для начала накляузничаю твоему начальству, а потом петь начну громко, с выражением и не останавливаясь, причем псалмы в твою честь и в твоих же храмах! Потом организую хор последователей и стану им руководить…

Видимо, свежи были воспоминания о «кошачьем концерте», потому что мир подернулся пленкой, замигал, исказился.

Робкий голос:

— Илона?

Первое, что я увидела, проморгавшись, — испуганно изумленные глаза Иалоны. Удалось! Я отстегнула ножны с кончаром от пояса принцессы:

— Быстро садись на Улетную и сматывайся! Я попробую их задержать, насколько смогу, а ты постарайся не попасться и добраться до своих. Если у них мозги есть, то они должны высылать патрули. Давай живей, не теряй время!

— А как же ты?

Я хмыкнула:

— Боливар не вынесет двоих!

Иалона обняла меня, чмокнула, извазюкав слезами. Всхлипывая, влезла на кобылу и ускакала, сказав на прощание:

— Да хранят тебя боги! Благодарю тебя за помощь и нарекаю сестрой. Надеюсь встретиться вскоре!

Глядя ей вслед, я поняла, насколько привязалась к этой капризной, взбалмошной, эгоистичной, но ставшей родной девчонке.

Илона

Я стояла на поляне, поджидая преследователей, и наслаждалась чувством единоличной собственности обретенного тела. Это такой кайф — остаться одной! Не раздваиваться, не носить жутко неудобную одежду вроде корсета, каблуков и невменяемой длины юбки, не спорить на два голоса, не канючить у хитрого божка милостей природы… Меня всецело устраивал мой внешний вид: черная бандана с узором из белых черепов, черная футболка с надписью «Я слишком дикая, чтобы жить, я слишком редкая, чтобы сдохнуть!», мешковатые штаны из парусины болотного цвета со множеством карманов и кроссовки. Неброско и удобно. Может, и экстравагантно немного для этого мира, но мне начхать — кому не нравится, пусть гляделки на соседей таращит.

«Кажется, я очень авантажен: хорошо одет и напомажен».[5] Золотые слова! Одно хреново: я выпустила из виду кинжалы забрать, левую руку защитить нечем. Скверно! Придется попрошайничать, если, конечно, успею «мяу» сказать. Ладно, «фигня война, главное маневры», любимое выражение Егора. Тот обожал распушить павлиний хвост перед очередной жертвой его мужской харизмы.

Признаться честно, поджилки у меня тряслись жутко… Кто его знает, что взбредет в голову Кондраду. Ему же принцесса надобна для своих матримониальных планов, а я даже на заместителя не тяну. Блин, здесь комплексом неполноценности обзавестись — раз плюнуть. В жизни столько о внешности не задумывалась, как за последние три недели. И самое поганое… в первый раз меня настолько сильно зацепило, а конкуренция о-го-го, не подступишься. Хорош демагогию разводить, не место и не время сопли размазывать. Чем сильней горит сердце, тем слабей варит котелок, а мне сие приспособление для генерирования мыслей потребуется вскоре в максимальном объеме.

Смотри, какие они шустрые, уже приперлися, родимые. Сжав покрепче кончар и выпрямив плечи, приготовилась к «торжественному приему». Так я и встретила выехавших на поляну мужчин в количестве… один, два, три… пятнадцати штук (или голов?).

Сначала на зеленый ковер набежали собаки, закрутились, завыли и остановились. Сбилась свора пятнистых собачек на месте, лает, но не кусает. Наверное, Форсет свою любимицу и тут сумел от Кондрада защитить.

А потом мужички-охотнички пожаловали. Ух ты, и это все на меня одну?! Круто, ничего не скажешь! Гордюсь со страшной силой! Естественно, впереди на лихом черном жеребце красовался неотразимый Властелин, как обычно, во всем черном. Охотнички не рассчитывали меня тут узреть, растерялись. Переговаривались между собой тихонько, зыркали неласково. В общем, всей толпой дружно совещались и соображалку полегоньку включали, прикидывая, что с «находкой» делать: сторонкой объехать, прибить на месте или поздороваться. Если еще немного потормозят, у меня весь боевой дух по ветру рассеется.

— «Добрый день, веселый час! Рады видеть вас у нас! Вери гуд, салям алейкум, бона сэра, вас ис дас!».[6] Что застыли как неродные, — крикнула, — девушек вооруженных никогда не видели?

Слава богу, зашевелились, сдвинулись с мертвой точки. Кондрад выдвинулся вперед и приказным тоном спросил, нет, вопросил:

— Ты кто? Откуда я тебя знаю?

Я тоже обрадовалась ему, но фиг признаюсь. Заорала в ответ:

— Короткая у тебя память, зеленоглазенький! Не ожидала, что так быстро меня забудешь! Что ж колечки мои снял? Не по вкусу пришлись? Или к неглиже фасоном не подходили?

О, гляди, дошло! Спешился и ко мне прямиком попер, только рукой махнул, чтоб остальные на месте оставались. Метра три не дошел, остановился, прищурился:

— Илона?

Присев в шутливом реверансе, улыбнулась:

— Польщена узнаванием до глубины девичьей наивной души.

Нежданно получила лучистую улыбку:

— Не ожидал.

Пришла моя очередь прищуриваться:

— Разочарован?

Мужчина окинул меня оценивающим взглядом с головы до ног.