Мы весь день ждали приезда моего дорогого к[нязя] Шервашидзе, но он приехал только в 10 вечера. Великая радость снова увидеться с ним. Он привез мне письмо от моей любимой Аликс. Рассказывал обо всем, чему стал свидетелем в Петербурге, об отчаянном положении в стране, погружающейся в подлинный хаос.
15 октября. [Воскресенье.]
Завтракала наедине с Шервашидзе и была рада снова слушать его рассказ. Приезд князя оказался лучшим лекарством и весьма меня взбодрил. Я сказала, что сегодня впервые за долгое время снова засмеялась, чем он остался весьма доволен и заявил: Non, vraiment vous etes contente de me revoir? (Вы действительно очень рады вновь видеть меня? – франц.) Он еще раз зашел ко мне после обеда, но, к сожалению, на следующий день его свалила простуда, так что мне не удалось повидать его – распрекрасные обстоятельства моего существования не позволяют мне выходить. Я становлюсь все мрачнее и мрачнее из-за отсутствия известий от моих дорогих, тоска овладевает мною. Отправленные мною телеграммы возвращаются обратно. Нас третируют так, как только вообще возможно. На тех немногих письмах, которые до меня доходят, вычеркивают титул и вставляют «Романовой», что меня только смешит.
17 октября. [Вторник.]
Написала письмо Вальдемару, сомневаюсь, правда, что оно когда-нибудь дойдет до него. К[нязь] Юсупов навестил меня, привез фрукты. Он всегда так доброжелателен. К моей несказанной, но и тоскливой радости, наконец-то получила первое письмо от моего бедного ангела Ники из Тобольска с описанием их отъезда из Царского при жутких обстоятельствах той ночью и т. п. Все происходило в глубокой тайне. Дом в Тобольске даже не был подготовлен к их приезду, и им целую неделю пришлось прожить на пароходе на реке. Когда же дом наконец привели в порядок, Ники с детьми шел к нему пешком через весь город, а она следовала за ними в дрожках – прекрасное обращение! Как все это жестоко и возмутительно, подумать только, они находятся в заключении там, а я – здесь! Шервашидзе все еще простужен, не выходит.
18 октября. Среда.