Замуж за миллионера

– От вас потрясающе пахнет ! – опровергает последнюю мысль приятный баритон.

Оригинальный комлимент озвучен высоким брюнетом достаточно приятной наружности, которую несколько портят загад кровавого оттенка свежей ветчины и прическа « мокрый спаниэль».

– Благодарю, – сверкаю недавече отбеленными зубами я.

– Что это за запах, если не секрет ?

– Не секрет. Dior New Look 1947.

– Я так и знал, что это нечто особенное, не продающееся в обычной парфюмерной лавке.

– Вы парфюмер?

При ближайшем занюхивании этот «нос» издает слабый запах морской водоросли. Тоже наверно очень оригинальный аромат, неизвестный таким гигантам масс продакшн, как Сефора или Дуглас.

– Когда-то имел к этому отношение, – загадочно подмигивает черным глазом подгорелый водяной, – Сейчас я работаю в совершенно иной области. Гораздо более интересной, на мой взгляд.

Тоже наверно трупаками торгует как престарелый пожиратель устриц. Я уже не отваживаюсь уточнить. Впрочем, отсутствие вопроса с моей стороны не мешает нюхачу пуститься в длинное ветвистое повествование.

– Я вложил деньги в совершенно новый потрясающий проект. Это проект будущего! Такого Европа еще не видела.

Я теряюсь в догадках. Летающие велосипеды? Моллекулярные пирожки с повидлом?

– Это мухи!

Викуша могла бы все-таки предупредить меня, что на пляже Карлтона собирается тусовка буйно-помешанных, я бы сто раз подумала, прежде чем идти.

– Где мухи?

– Везде мухи! – оливковые зрачки спаниэля возбужденно раздуваются, – Мухи – это будущее.

– А, ну, да, безусловно.

Говорят, что с психами лучше не спорить, все равно ничего не докажешь. Как бы аккуратненько ретироваться, пока этот мухолов не слишком разбушевался.

– Мы будем закупать лечинки у Южно-Африканской компании. Во-первых, сушеные лечинки – отличный корм для скота. Во-вторых, сами мухи – замечательный способ переработки животных отходов – они съедают все остатки убитых животных. К тому же они потрясающе быстро размножаются! За 72 часа килограмм яиц превращается в 380 килограммов лечинок! Невероятно!

Кажется, на лососине из бутербродов, подаваемых на этом чудном приеме, тоже успело посидеть пара-тройка килограммов мух. Видимо именно поэтому крошечные кусочки рыбы активно просятся обратно на волю и грозятся захватить с собой всю проглоченную мною с утра пищу.

– Хотите я покажу вам фото лечинок? У меня есть на телефоне! – усугубляет и без того мощные рвотные позывные знаток насекомых.

– Как-нибудь в другой раз. Мне, знаете ли, что-то нехорошо, – честно признаюсь я, пытаясь загнать бунтующие бутерброды обратно.

– Вы уже уходите? Так рано? Оставьте мне ваш номерок, я с удовольствием приглашу вас на чашечку кофе.

И на тартар из лечинок. Берк! Бежать! Срочно! Как можно дальше от этой клоаки. На свежий воздух родного бульвара Круазетт!

Отойдя на безопасное расстояние от входа на пляж, я устало опускаюсь на синий стул и с удовольствием закуриваю. Ну и денек! С Франсуа в Париже и то веселее было. Он по крайней мере не травил меня всякими мерзапакостными ужасниками. Стоит мне вспомнить патлатого миллионера, как мой айфон оживает неизвестным номером.

– Привет, Лиза, это Франсуа!

– Рада тебя слышать. Я как раз вспоминала о тебе.

– Я тоже. Бродил по Круазетт и подумал, почему бы нам как-нибудь не встретиться и не выпить бокал чего-нибудь…

– А в каком месте ты бродишь? Я тоже на Круазетт.

– О? Правда? Я недалеко от Мажестик.

– А я напротив Карлтона.

– Ты одна? Не занята? Я могу подойти?

– Буду только рада.

После мертвяков и лечинок мне уже ничего не страшно. Хуже все равно уже не будет. Даже если Франсуа поведет меня в привокзальный кебаб и будет весь вечер строить из себя убежденного девственника. А вот и он. В меру причесанный. В привычно широкой исписанной странными черно-синими загагулинами рубахе поверх белой футболки. Пониже всего этого сомнительного стрит-шика темные джинсы с заплаткой на коленке (то ли задумка находчивого китайского кутюрье, то ли памятка любимой бабушки) и известные уже мне Конверсы. В общем Франсуа явно не успел вложить частичку полученных миллионов в волшебный релукинг. «Зато он не выращивает лечинок» справедливо замечает блондинка, пока я соприкасаюсь своей гладкой щекой с небритой соседкой.

– О, Лизунок, вот ты где! А я тебя потеряла.

О, Господи, только не это! Чем же я опять так провинилась перед тобой! Викуша, изрядно поднабравшаяся бесплатным шампанским панибратски хватает меня под локоток и окидывает Франсуа оценивающим взглядом.

– О, какой мужчина! Просто мечта такой бедной одинокой девушки, как я! Как вас зовут, прекрасный принц?

Мой робкий друг явно тушуется перед таким откровенным и неожиданным натиском.

– Франсуа? Это мое любимое мужское имя! А я Виктория! Как победа!

Не хватает этой победе еще отбить у меня моего скромного миллионерчика! Я собираюсь уже встрять и поставить эту нахалку на место, но она успевает раньше меня вцепиться в рукав Франсуа и повиснуть на нем как стриптизерша на шесте.

– Давайте прогуляемся, Франсуа. Вечер такой замечательный! Так чудно пахнет морем.