Замуж за миллионера

Выбор наряда решается очень просто. Я делаю акцент на заинтересовавшую Франсуа часть тела. Лифчик супер-мега пуш-ап выпихивает загорелые округлости до дозволенного приличием лимита. Чтобы не сойти за ходячий стереотип легкодоступной славянки, я вынуждена прикрыть ноги по крайней мере до колена (хотя жаль, конечно, они у меня тоже замечательные). Скромный каблук 10 сантиметров, элегантная «кичка», аккуратные, но явно дорогие украшения, клатч Диор – и вот он образ серьезной уважающей себя, но при этом в меру сексуальной дамочки. Уже выйдя из дома, я соображаю, что оделась для Франсуа, а не для Оксаны. Последняя непременно сочтет мое платье Нина Риччи простоватым и недостойно дешевым и засмеет маленькие брильянтики. Не говоря уже о низкой обуви, по вине которой мне придется закидывать голову, чтобы разглядеть привычно вздернутую на 15-сантиметровые Лубутаны приятельницу. «Надо было туфельки Золушки обуть, она бы позеленела от зависти» шепчет блондинка. «Да, плевать на эту пустоголовую дуру. Пусть думает, что хочет. Наша цель – Франсуа» одергивает ее брюнетка. И я полностью с ней согласна.

Когда я приближаюсь к нужному кабаку, на моих верных Баллон Блю без десяти восемь. Уже издалека я замечаю, порадовавшись в душе, что все участники моего спектакля расместились точно по выданным билетикам. Оксана, облаченная в пестрое платье Эмилио Пуччи с элегантно декальтированной спиной (ровно в два раза превышающее по цене мое) восседает на высоком табурете с гримассой глубочайшего отвращения на хорошеньком личике в двух шагах от столика Франсуа и его приятеля. Последний, вылитый центральный персонаж юмористического мини-сериала Bref уже накрепко прилип взглядом к ровному позвоночнику очаровательной соседки. Недостойный меня мужчина впервые с нашей первой односторонней встречи одет более ли менее прилично. Под девизом less is more. На нем обычная белая майка, вроде бы даже лишенная дурацких рисунков, примитивные, но неплохо сидящие джинсы и неотъемлимые кеды. Увлеченный диалогом с другом, он замечает меня только, когда я тянусь к недовольной Оксане с лицемерными поцелуйчиками в полуметре от него. Роковая женщина, конечно, оказывается выше меня на пол головы, и пока наши щеки соприкасаются она успевает выразить мне негодование по поводу выбранного бара и даже рассказать душещипательную историю, как к ней по дороге пристал мойщик окон.

– Кричит мне «mademoiselle vous etes charmante». Какой-то мойщик окон! Совсем обнаглели! Я естественно не ответила…

– Привет, Лиза…

– Привет, Франсуа.

Не знаю, какие тараканы гложут в этот момент его лохматую голову, но в красивых глазах Франсуа пляшут довольные огоньки.

– Моя подруга Оксана.

– Мой друг Паскаль.

Математик с радостью спрыгивает со своего насеста (я бы на его месте не спешила, потому как очутившись на земле, и лишившись тридцати сантиметров, он едва дотягивается макушкой до моего уха) и бросается целоваться с ряжеными дамочками. Разница в росте пронырливого Паскаля ничуть не смущает, встав на цыпочки, он восторженно сжимает в объятиях прекрасную Оксану. У последней же такой вид, будто она целиком проглотила жабу, и та перебирает лапками у нее в желудке.

– Надо же какая случайная получилась встреча, – бормочу я, наслаждаясь этой красноречивой гримассой.

– Мадмуазель, вы великолепны, – брызжет энтузиазмом коротышка, беззастенчиво лапая влажным взглядом ладное Оксанино тело, – Вы, тоже, Лиза! Франсуа мне столько о вас рассказывал! – последняя фраза ныряет в мое декольте.

– Неужели? – я выразительно вскидываю бровь на Франсуа.

Тот, слегка стушевавшись, предлагает:

– Может быть, объеденим столики, если уж так вышло?

Оксанины глаза удваиваются в размерах, в них переливается ужас.

– Конечно! Ты ведь не против, Оксан? – напрявляю в ее адрес милейшую улыбку я.

– Что это за гоблины? – шипит мне в ухо она по-русски.

– Паскаль очень талантливый фотограф. Только что вернулся со съемок Жизель Бундхен на Багамах. А Франсуа начинающий режиссер. Его короткометражка заявлена на следующем Каннском фестивале. Конечно, в лицо их пока не узнают, но в своих кругах их имена имеют вес.

– Ну, если фотограф…

Я помню трепетное отношение Оксаны к собственному увековеченному на пленке изображению. Профессионально ретушироваными снимками пестрит вся ее гостиная. При чем ни одно фото ее молодой и сексуальной не портит тень пожилого супруга.

Паскаль широким жестом заказывает бутыль розового вина и подвигает свою табуретку поближе к экзотической нимфе. Я тем временем оказываюсь рядом с Франсуа.

– Я думал о тебе, – произносит он вполне искренне, гипнотизируя меня взглядом.

Охотно верю. Я даже знаю, что именно.

– Вчера пытался тебе позвонить, но у тебя был отключен телефон.

– Я была целый день на пляже. Не брала мобильник.

– Одна?

Франсуа меня ревнует? Как это мило. Блондинка радостно потирает ладошки. Брюнетка презрительно хмыкает.

Пожалуй, подкидывать поленца в этот маленький ревностный костерок не стоит. Мой герой и так томится комплексом неполноценности.

– Одна.