Замуж за миллионера

Все, операция закончена. Дальше все сделает время. Я отодвигаюсь от Франсуа и делаю вид, что сосредоточенно изучаю меню. Мне кажется странным, что сидящий рядом мужчина мог не далее как позавчера вызывать во мне некоторое подобие симпатии. Более ассексуальной подобной неуверенности в себе является только патологическая мелочность. Никому из моих недавних ухожеров и в голову не приходило задаться вопросом не являются ли целью моего с ними телосоприкосновения подаренная сумочка или часики, а не сам он – ходячее двуногое совершенство. Впрочем ничего, кроме этого непосредственного телосоприкосновения их вообще не интересовало. Чего ждет от меня Франсуа? Любви до гроба? Оксана, заказав молоденькой официантке процентов сорок всей имеющейся в списке пищи (либо она действительно не на шутку проголодалась, либо просто тестирует платежеспособность кавалера), переводит взгляд на Франсуа.

– А о чем твой короткометражный фильм?

В ответ на вопросительно распахнутые глаза моего недостойного кавалера я только неопределенно пожимаю плечами. Давай руби правду-матку, отрави нам вечер своим налогообложением.

– Ну, сюжет довольно сложный, – неожиданно произносит он, – Один француз отправляется в Северную Корею защищать собак. Он пытается убедить местное население, что собачатину есть нельзя, что собака – друг человека, а не заправка для гамбургера, и все такое прочее. Его, конечно, никто не слушает. Он страдает, собаки страдают. Это все так веером черно-белых кадров проносится. Потом он хочет спасти одного конкретного пса, к которому особенно прикипел. Но в результате того тоже забивают на смерть, и герою подают сваренный из него суп. Он плачет, и слезы капают в бульон. Такой вот финал.

Оксана ошарашенно хлопает мохнатыми ресницами. Паскаль, разинувший было рот, чтобы забросить туда аппетитный ролл, заслушавшись, забывает его закрыть.

– Очень… сильный сценарий, – выдает наконец ценительница синематографии, – Ты – молодец.

Франсуа подмигивает мне с видом триумфатора и, улучив момент, когда наши оппоненты переносят свое внимание на еду, шепчет мне на ухо: «А тебе все-таки за меня стыдно».

«Уже нет. Феллини отдыхает. Браво!» хихикаю в ответ я.

«Я рад, что тебе понравилось»

Оксана, как я и предполагала, не справившись и с десятой частью японской стряпни, все чаще начинает нырять в мобильник, который в ответ озаряется взаимным светом.

– Один мой знакомый (у него Астон Мартин) приглашает нас в Готу. Снял столик Виайпи. Говорит, сегодня хороший диджей, – передает она мне результат активной переписки.

Судя по тому, что эта информация предоставлена на русском, я догадываюсь, что новоиспеченные представители богемы в круг приглашененных не входят.

– Если хочешь, пойдем все вместе, – предлагаю я.

– В смысле все вместе? – выпучивает умело накрашенные очи красотка, – Этих снусмумриков никто не звал.

– Ну, иди одна тогда. Я не могу бросить режиссера, он обещал снять меня с своем следующем фильме.

– Про пожирание собак?

– Нет, там что-то промантичнее. Хотя я бы и в собаках снялась. Надо же с чего-то начинать.

– Не знала, что ты хочешь быть актрисой.

– А что? Надоело дома сидеть. Буду потом подниматься по красной дорожке в декольте и брильянтах. Слева Джорж Клуни, справа Брэд Питт.

Подобная перспектива заставляет Оксану завистливо закусить губу.

– Ладно, поедем вместе.