Замуж за незнакомца

– Кирилл, что такое? – Тина говорит так тихо, что я не сразу понимаю, что ко мне обращается.

– Нет-нет, нормально всё, – провожу пальцами по её скулам, а они острее обычного. – Ты очень похудела.

Тина хмурится, она растеряна, а ещё бледная. Мне не нравится, что вся эта ситуация так сильно по ней бьёт, но и изменить пока ничего не могу. Одно знаю: теперь здесь небезопасно, а ещё рядом определённо есть крыса.

Мне нужно отправить Тину в безопасное место. Настолько безопасное, что о нём буду знать только я один. Ни Игорь, ни верный Илья, ни кто-то ещё, а уж тем более Дима, которого она почему-то боится, презирает и обещает убить.

Вокруг нас только лес. Он шумит ветвями, растекается в воздухе терпким смолистым запахом, живёт своей жизнью, вечный.

Во мне много злости, а Тина так близко, так сладко пахнет. Её аромат можно разливать по флаконам и продавать, используя вместо афродизиака. И меня снова ведёт, и связные мысли покидают голову. Остаётся только голод, адреналиновый приход и желание обладать.

Тина хочет что-то сказать, но все разговоры потом. Сейчас я хочу её поцеловать.

Набрасываюсь на её губы, сминаю их в жёстком поцелуе, собственнически за плечи обхватываю, впечатываю хрупкое тело в свою грудь, рычу, не сдерживаясь, когда Тина вперёд подаётся, обвивает шею тонкими руками.

– Сегодня я не смогу быть нежным, – предупреждаю, подхватываю её бедро и поднимаю ногу, раскрываю Тину для себя. – Прости.

Я больше не способен генерировать осмысленные слова – сил и терпения остаётся лишь на то, чтобы двигаться, и вся энергия, всё желание стекают вниз, концентрируются в одной точке. Я такой твёрдый, что больно. Пальцами провожу по белью, влажному и горячему, надавливаю, а Тина всхлипывает, за плечи мои держится, а взгляд уплывает, его застит туман.

– Ты не поверил мне? Но я его видела, – губу закусывает, жмурится, ногтями в плечи впивается.

Я больно жалю её поцелуем, до привкуса крови на языке, а Тина шипит рассерженной кошкой, страстная моя девочка. Сама не знает, какой вулкан внутри неё прячется, но я достаточно женщин повидал, чтобы суметь разглядеть алые искры, что разлетаются кругом.

Проникаю языком в сладкий рот, тараню, мучаю. Весь мой гнев, моя сдерживаемая ярость и разочарование – всё это отходит на второй план, меркнет, теряет значение.

– Я разберусь, – выдыхаю ей в шею, а Тина дрожит, сильнее льнёт, будто ей, как и мне, это так же необходимо.

Она горячая, мокрая, и я отодвигаю её бельё в сторону, проникаю пальцем внутрь, и эластичные стенки дрожат вокруг, сокращаются. Такая готовая, несмотря на всё, и похрен, что это адреналин туманит разум.

Она меня хочет, ничего больше меня не волнует.

Я опускаю её бедро, снимаю брюки, а Тина заводит руки за спину, держится за ствол дерева, и напряжённые плечи дрожат, выдавая её нетерпение. На стриптиз уходит несколько мгновений, и вскоре Тина остаётся без белья тоже.

– А если нас кто-то увидит?

– Я его просто убью.

И я не шучу.

Шорох пакета, латекс по коже, и я снова раскрываю Тину для себя, а она всхлипывает, когда вхожу в неё резко, на всю длину. Прости, девочка, я не всегда умею быть ласковым.

Она вскрикивает, закрывая рот ладонью. Смотрит на меня ошарашенно, глазами круглыми прожигает дыру.

– Больно? – замираю, а на лбу испарина, мне трудно держать себя в руках.

Головой мотает, и это, словно призыв к действию. Я срываюсь с цепи, двигаюсь размашисто, напористо, выходя каждый раз почти полностью и тут же врезаюсь на полном ходу, до упора, до сладких судорог на пояснице. Тина стонет, подстраивается под бешеный ритм. Её кожа становится солёной, влажные тёмные волосы облепили лоб.

Поднимаю её вверх, не выходя заставляю обхватить меня ногами, меняю угол проникновения, а Тина всхлипывает, дрожит, её кожа горячая и влажная, пахнет чем-то сладким.

– Кирилл, мне страшно, – бормочет на ухо, снова всхлипывает, а я держу крепко, но она всё сильнее дрожит и крепче за плечи хватается, уже не сдерживая стона.

Увеличиваю темп, превращая секс в бешеные скачки. Это безумие, но, господи ты боже мой, какое оно сладкое, терпкое, с привкусом адреналина и запрета. Мой голый зад увидит любой, кто сунется сюда, и я прячу за собой Тину, чтобы уж её не увидели. Это ведь тоже защита? Забота, о которой говорила Тина? Трахнуть свою жену в лесу и закрыть спиной от случайных взглядов – прямо поведение джентльмена.

Смешно. Я кусаю Тину, оставляю след на скате плеча, на вогнутой линии, от которой так сладко пахнет уже солью и почему-то снегом. Как зверь, который метит территорию, лениво царапаю зубами острые косточки, выступающие под кожей похудевшей Тины.