Замуж за незнакомца

Маша возвращается, осматривает нас задумчивым взглядом, и приходится усесться за стол, есть, и даже Кирилл не спорит, только то и дело на часы поглядывает, да отходит от стола, чтобы ответить на очередной звонок.

– Красивая вы пара, – говорит Маша и улыбается. Смотрит на Кирилла, в глазах появляется гордость. – Ему давно уже пора было жениться, негоже красивому мужику бобылём ходить.

Тему Маша не развивает, неудобных вопросов не задаёт, только настаивает, чтобы я ела больше, потому что худенькая.

– Тина, – зовёт Кирилл, и я радуюсь возможности выйти из-за стола. Надо прогуляться, живот уже, как барабан плотный. – Я поехал, буду на связи.

На прощание он прижимает меня к себе, целует в макушку, словно боится позволить себе большего. Я становлюсь на носочки, целую его в щёку, трусь носом о колкую щетину.

– Я так никуда не уеду, а это никуда не годится, – через силу улыбается Кирилл, и напряжением его, желанием сносит с ног. Приходится схватиться за его руку, чтобы не упасть и не разбиться.

– Только не делай глупостей, пожалуйста, – словно я на них способна. – Пусть хоть здесь я буду спокоен, если кругом каша. Просто отдыхай.

И я пытаюсь, честное слово! Даже засыпаю на этой самой террасе, укрытая тем самым вязаным пледом. Сны снятся рваные, беспокойные – мне сложно расслабиться, когда так много дурного вокруг.

Снится мама, потом папа. В моём сне они вдвоём, и пусть я очень плохо помню маму, но помню, как сильно отец её любил.

Но от снов этих мутных становится теплее, и я вдруг верю, что всё действительно будет хорошо. Я принимаю этот бой, Судьба, я его вывезу. Обещаю.

Глава 25

Кирилл.

Я оставляю Тину на попечение Маши, и наконец-то с лёгким сердцем могу вернуться в город. Окольными путями, совсем другой дорогой, я еду, набирая с каждым километром скорость. Открываю окно, тёплый ветер треплет волосы, бьёт по лицу наотмашь, приводит разорванные в хлам чувства в порядок.

Сегодня до звезды забитый день, а впереди рабочая ночь, и я не могу тратить драгоценное время на поедание пирогов и окрошки. Потом я обязательно отдохну, но сейчас, когда на меня свалилось наследство Архипова, когда мои ребята рыщут, рискуя жизнь, в поисках Алиева, а Дима может оказаться совсем не тем, кем я его считал, – надо собраться и разгребать это с упорством носорога.

Хотя больше всего мне хочется выкрутить руль на сто восемьдесят и вернуться обратно, в тихую деревню, завалиться под дерево, уложить на себя Тину и просто выспаться. Потом проснуться, выпить молока и снова валяться, глядя в небо за ажурной листвой. И чтобы обязательно Тина рядом – без неё мне пусто.

Это ощущение сосущей пустоты давно со мной, его не вытравить ни алкоголем, ни бабами, ни работой. Оно просто есть во мне, как лёгкие, сердце, течёт по венам вместе с кровью. Давно уже забил, принял как факт и даже научился кайфовать, но рядом с Тиной оно вдруг начало пропадать.

Игорь встречает меня на подъезде к городу. Я сворачиваю на обочину, бросаю отработанную тачку и пересаживаюсь в его машину, а неизменное сопровождение чётко и без лишних инструкций движется следом, мигая фарами на поворотах.

– Держим курс на Промзону.

– Без вопросов.

– Курить есть?

– В бардачке три пачки на выбор.

Я достаю первую попавшуюся, выбиваю на ладонь сигарету, закуриваю. Салон наполняется терпким ароматом, становится дымно и немного сумрачно.

– Они там ещё не сдохли? – вспоминаю о «гостях», которых решил навестить первым делом.

– Без твоего распоряжения не имели права.

На скуластом лице Игоря появляется усмешка, а я делаю глубокую затяжку и, откинувшись на спинку, по возможности вытягиваю ноги.

Промзона нас встречает тишиной – внутри никого. По моему распоряжению обитающие здесь парни перебрались на другие объекты – мне не нужны лишние свидетели. С недавних пор я осторожничаю.

– Твой кабинет готов, я распорядился, – Игорь глушит мотор на площадке, я выхожу из машины.

– Что бы я без тебя делал? – размяв затекшие в дороге мышцы, говорю: – Парней отправь курировать внешнюю территорию, внутрь никого не пускать без моего ведома. Я к «гостям».

Игорь идёт следом, но его я готов терпеть – он не перегружает мою нервную систему, умеет молчать и даже дышать так, чтобы не врываться в мысли, не мешать. До пятого отсека я дохожу, выкурив пару сигарет, и в горле першит от передоза никотином.

Достаю из кармана связку ключей, открываю скрипучие ворота, морщусь от противного звука. Врубаю свет и будто на несколько дней назад попадаю. Те же испуганные глаза, липкие взгляды, непонимание.

– Подлечился? – спрашиваю того, которого успел покалечить, а он лихорадочно кивает, и его голова забавно болтается на тонкой шее.

Его я про себя прозвал Тощим, а его визгливого приятеля Пухлым. Третьему прозвища я не придумал, он совсем никакой.

Присаживаюсь на корточки. На этот раз пистолет остаётся за поясом – Тощему хватило одного раза, больше он не будет строить из себя героя невидимого фронта.

– Игорь, за дверь.

Начальник СБ слушается, но дверь прикрывает не полностью, оставляя зазор. Я смотрю в упор на Тощего, тот нервно икает, ждёт моего хода.