Замуж за незнакомца

– С ним ещё приятели были, они мне сразу не понравились. Скользкие какие-то, глаза масляные, будто только и ждут, чтобы под юбку залезть. Я пыталась Кате объяснить, что не надо торопиться, можно завтра встретиться. Ведь если парень влюблён, он же сможет подождать, да? Проводит домой, не будет ни на чём настаивать. Ну, мне тогда так казалось. Но Катя решила, что обязательно должна поехать с Димой и его друзьями кататься, что не сможет пережить ночь без него.

– В восемнадцать все такие.

– Да, наверное, – смахиваю с лица невидимую паутинку, зажимаю чашку между коленей, смотрю на тёмно-вишнёвой вино, дрожащее озерцом на дне. – Кирилл, я просила её никуда не ехать, говорила, что боюсь за неё, что не нравится мне Дима, и друзья его тоже не нравятся, но Катя упёрлась, меня с собой звала…

– Ты поехала?

– Нет, – всхлипываю, растираю слёзы, текущие по лицу. Я же хотела быть сильной, но от воспоминаний о той ночи мне всегда хочется горько рыдать. – Я испугалась, понимаешь?

– Это нормально.

– Нет, не нормально! – вскрикиваю. – Её увезли, а я могла позвонить папиным охранникам сразу. Я могла остановить всё это, предупредить хоть кого-то, ведь я же чувствовала, что всё закончится плохо! Но я трусиха, поехала домой, спать легла. Понимаешь? Я легла спать! А её… её насиловали в жутком гараже всю ночь.

– Но ты не могла знать.

– Я могла поставить телефон на зарядку, и он не разрядился бы! Я могла услышать её звонок, она мне звонила. Звонила! – меня рвёт на части от боли и собственной вины, но я говорю и говорю, не могу остановиться: – Она наверняка просила о помощи, может быть, если бы я вовремя взяла трубку, я бы смогла ей помочь. Попросила бы охранников, мы бы отследили звонок, смогли бы предотвратить.

– Тина…

– Нет, ты не понимаешь, – подаюсь влево, влезаю наглым образом ему на колени, рубашку в кулаках сжимаю. – Она меня бы никогда не предала, она понимала меня. Мы с детства дружили, я не имела права так с ней поступать.

– Ты потому такую большую сумму с карты сняла? – спрашивает тихо, а его лицо расплывается перед глазами из-за слёз. – Тогда, в первый день?

У меня нет сил удивляться, но что-то такое можно было ожидать. Кирилл, привыкший всё контролировать, не мог не знать о моих тратах, тем более, таких больших, но сейчас это уже неважно.

Я киваю, утыкаюсь носом ему в плечо и говорю шёпотом:

– Это для Кати. Ей терапия нужна, хорошие условия, дорогие лекарства. Если не вливать деньги, она погибнет, бесплатная медицина с ней не справится.

– И ты платишь за это? Потому что виноватой себя чувствуешь?

– Да, Кирилл, поэтому. А ещё потому, что люблю её и верю. Я ещё во что-то верю, хотя уже все махнули на неё рукой. Но я не могу иначе, тогда… тогда это будет значить, что я снова её предала, во второй раз.

– В полицию заявляли?

– Конечно. Катю нашёл сторож гаражного кооператива во время утреннего обхода. Вернее, его собака, сразу же полицию вызвали. Не знаю, почему Дима и его друзья не заперли дверь. Может, у них игра такая? В безнаказанность? Я утром как раз от мамы Кати и узнала, что с ней беда случилась. Потом меня на допрос вызывали, фоторобот составляли, но я так разбита была, что, кажется, почти ничем не помогла.

– Номера машины запомнила?

– Да, назубок, но эту тачку нашли утром на обочине. Они её просто оставили, как ненужный хлам.

– Ты всё равно молодец, не спряталась за папину спину.

– Я никогда за его спину не пряталась, это он меня вечно прятал, – шепчу, растирая лицо ладонями, до красноты и боли тру. – Отец жутко разозлился, говорил, что всегда знал, что Катька во что-то вляпалась, финтифлюшка. На меня орал, что вообще из дома сбежала. Так орал, что, думала, его инфаркт хватит. Чуть охрану не поубивал, что пропустили мой побег.

От этих воспоминаний почему-то улыбаюсь.

– И я его понимаю, – Кирилл кладёт руку на мой затылок, надавливает на какие-то точки, и становится немного легче. – Ты ведь его дочь, не Катя. Он за тебя волновался.

– Он со мной две недели совсем не разговаривал, только фыркал и взглядом к полу припечатывал. Но, оказалось, что всё это время он через свои каналы пытался пробить и Диму этого, и ребят его. Не нашёл. Или…

Смотрю на Кирилла с подозрением, мокрый нос рукой вытираю, а он качает головой.

– Нет, я ничего об этом не знал. Можешь не верить, но я своего родственника не отмазывал. Но отец Димы… он мог замять дело. Как раз в то время Дима уехал то ли в Англию, то ли к чёрту на рога, его пару лет не было.

В голосе столько мрачной уверенности, что снова начинаю плакать.

– Но Дима же подонок. Как так-то?

– Обычно, Тина, обычно, – вздыхает и гладит широкими ладонями меня по спине, успокаивает. – Поверь, если бы ты ненароком что-то вытворила, Архипов точно так же подчистил все следы. Обычно, в тюрьмах сидят дети тех, чьи родители не могут купить ментов или лучших адвокатов. Но, думаю, он просто отправил Диму с глаз долой, и всё утихло.