Замуж за принца

О чем бы миссис Форсайт ни договаривалась, какие бы сделки ни заключала, она пошла на попятную, предпочтя удовольствие всяческим ухищрениям. Как неожиданно для него!

Он вновь обнял ее за талию и увлек вниз по лестнице к подъездной аллее. Они поспешили за охранником-алусианцем, который провел их за угол, в частный сад, а затем через боковую дверь и далее вверх по лестнице, где расположились слуги-алусианцы и охрана. Еще один охранник поджидал их у входа в одну из комнат. Он распахнул перед ними дверь, потом так же быстро и тихо закрыл ее за ними.

Комнатка была маленькой, но горел очаг, а белье казалось свежевыстиранным. Себастьян без колебаний сорвал с миссис Форсайт маску. Она была такой же красивой, какой запомнилась ему после официального обеда у Виндзоров.

Она потянулась к его лицу и тоже сняла с него маску.

— Как же вы красивы, сэр! Настоящая услада взору.

Себастьян поцеловал ее. Она ответила на его поцелуй. В следующее мгновение он уже прижимал ее к стене, полностью отдавшись страсти. А она кричала от удовольствия, подобно гиене.

В свои покои в ту ночь он так и не вернулся.

Глава 4

В банкетной зале Кенсингтонского дворца гостям королевского бала-маскарада предложены были закуски а-ля фуршет. Зала эта по праву гордится темно-красными с золотом обоями, тогда как столы — по контрасту — покрыты белоснежными скатертями, на коих разложено столовое серебро. Двадцатифутовой длины стойка была уставлена мясными блюдами, всевозможными сырами, сэндвичами, бисквитами, сластями, тортами, причем последние можно без преувеличения уподобить радующим глаз башенкам. Изюминкой вечера, если позволительно так выразиться, послужил королевский миндальный, пропитанный ромом бисквитный торт, каковой размещался на блюдечках из тончайшего лиможского фарфора, отделанных двадцатидвухкаратным золотом. Эти блюдечки изготовлены во Франции по заказу ее величества королевы.

Дамская газета мод и домашнего хозяйства г-жи Ханикатт

Очередным наслаждением для Элизы стала еда. Кроме того, что она была изрядно навеселе, девушка была еще чертовски голодна. Из-за волнительных приготовлений и невероятного количества времени, которое эти приготовления отняли, она ни крошки не ела с самого утра. Она расхаживала между столами, заставленными едой, которую приготовили дворцовые повара, и накладывала на тарелку значительно больше еды, чем полагалось утонченной леди. Ну ее сложно было назвать утонченной леди, к тому же она ужасно хотела есть и уже пресытилась личными обстоятельствами. Признаться, она не надеялась, что кто-то из мужчин обратит на нее внимание и посчитает ее достойной парой. Элиза понимала, что ей уже двадцать восемь, что она старая дева, неприметная в своем простом платье, так что ни у кого в этой толпе интереса не вызовет. Обыкновенно на нее заглядывались такие себе господа Норрисы, которые почему-то решили, учитывая их статус вдовцов и ее положение старой девы, что она с радостью будет мыть за ними ночные горшки и штопать им носки. «Нет уж, покорно благодарю», — думала Элиза, которую полностью устраивала ее жизнь. Именно это убеждение позволяло ей есть на королевских балах без всяческих угрызений совести.

Она устроилась с полной тарелкой еды возле двери, за столиком, стоящим чуть в стороне от других, чтобы не мешать выходить тем, кто желал покинуть зал. Именно там, уплетая бутерброд, она в очередной раз заметила того увлеченного худощавого алусианца, который и представлял принцу молодых дам. Сейчас он был уже не таким восторженным. Он просто стоял в зале, и Элиза гадала, чем же он, собственно, занимается, когда неожиданно в зал вошла группа алусианцев, во главе которой шагал принц. Худощавый алусианец поспешно встал у них на пути, и тут Элиза поняла, что он там и стоял для того, чтобы успеть перехватить его высочество.