Замуж за принца

Королева Ленор и Флора считали, что я достойна большего, чем судьба супруги башмачника. И хотя я ненавидела себя за такие предательские по отношению к Маркусу мысли, я начинала спрашивать себя, а что, если они правы.

10 Обещание

Именно Флора невольно подпитывала мои сомнения относительно брака с Маркусом, и именно она, точно так же, помимо своей воли, подтолкнула меня к выяснению отношений с моим другом. В ходе наших с ней встреч она постепенно начала показывать мне некоторые из наиболее экзотических снадобий, и каждое новое открытие только еще больше распаляло мою жажду знаний. Ни в чем из того, чему она меня учила, не было магии, но все равно я воспринимала это как чудо. Меня приводило в изумление и восхищение то, что простая микстура из растертых в порошок листьев и семян способна снять воспаление, а сироп из меда и розовой воды облегчает боль в горле. Я успокаивалась, едва прикасаясь кончиками пальцев к шелковистому на ощупь порошку, а лицезрение рядов флаконов с разноцветными жидкостями на полке очаровывало меня, заставляя забыть обо всем, что не имело отношения к целительству. Входя в роль учителя, Флора тоже молодела на глазах. Она наставляла меня, излучая такое рвение и счастье, как будто мое восторженное присутствие усиливало ее таланты. Впервые я увидела в ней личность сопоставимого с Миллисент масштаба, женщину, способную творить чудеса. Хотя ее зрение ослабело, а руки временами начинали дрожать, в ней ощущалась несгибаемая внутренняя сила. Возможно, ей пришлось страдать, возможно, она находилась на волосок от безумия. Но она не сдалась. Она приняла на свои хрупкие плечи ответственность за спасение королевства, и она отказывалась выпускать эту ношу, не передав мне все свои знания и тайны.

От осознания этого у меня порой кружилась голова. И постепенно я начинала понимать, что Флора может никогда не удостоить меня этой чести, если я выйду замуж за Маркуса. Можно ли доверить заботу о наследнике трона жене простого башмачника?

На следующий день после того, как Петра рассказала мне о том, что собирается замуж за Дориана, я провела вторую половину дня с Флорой, помогая ей разбирать содержимое пыльных коробок, которые она извлекла из какого-то сундука. Уйдя с головой в свои ревнивые размышления, я не обращала на Флору никакого внимания, но вдруг мое ухо уловило несколько произнесенных шепотом слов:

Настоящий синий цвет
Истинной любви привет.

Я резко обернулась. Флора держала в руке флакон с ярким синим порошком оттенка, вызывающего в памяти сапфиры, которыми было усеяно одно из любимых ожерелий королевы.

— Что вы сказали? — спросила я.

—  Ах, это песня была такая. Задолго до твоего рождения. Этот порошок навел меня на мысли о ней. Это смесь растертых в порошок цветов, некоторые называют ее «Восторгом любви».

— Приворотное зелье? — изумилась я.

Флора склонила голову набок и широко раскрыла глаза. На ее лице появилось выражение напускной невинности, по всей вероятности, слабое эхо искусства кокетничать, которым она, вне всякого сомнения, в юности владела в совершенстве.

—  Ты же знаешь, что такого зелья не существует. Мои порошки исцеляют тело, а не воздействуют на разум. И все же, — медленно и драматично добавила она, — если кто-то под воздействием этого снадобья похорошеет, он вполне способен возбудить в другом человеке любовь. Представь себе болезненно застенчивую девушку. В присутствии того, кто ей нравится, она испытывает скованность и зажатость и боится привлечь к себе его внимание. А теперь вообрази, что она выпивает средство, от которого ее щеки розовеют, а настроение улучшается. Она становится более уверенной в себе, а следовательно, желанной для мужчины, который некогда ее даже не замечал. Это магия?

Что-то в том, как Флора поведала мне эту историю, заставило меня заподозрить, что она говорит о себе. С тех пор как я услышала от леди Уинтермейл об утраченной любви Флоры, мне хотелось узнать о ней больше, хотя я ни разу не набралась достаточно смелости, чтобы заговорить об этом со своей наставницей. В разговорах Флора могла быть пугливой, как жеребенок, и неожиданно шарахалась даже от самых невинных тем. Я знала, что должна действовать очень осторожно.

— Что почувствует тот, кто примет это средство? — спросила я.

Флора внимательно смотрела на меня, тщательно подбирая слова.

—  Ему покажется, что он проглотил радость, — наконец произнесла она.

Она осторожно покачивала флаконом, сжимая его обеими ладонями, чтобы стряхнуть с его стенок прилипший к ним порошок.

—  Я попробовала его лишь однажды. И с тех пор пожинаю плоды этого поступка.

Я молча ожидала, опасаясь, что любой вопрос покажется ей чересчур навязчивым и заставит захлопнуть приоткрытые створки души.