Замуж. За сводного!

– Я пока молчу, – рычит взбешенный Манучаров. – Выводы делаешь ты. Но я надеюсь, мы еще вернемся к этому разговору. А пока скажи, что хочешь, я принесу…

– Позови мою сиделку, – прошу негромко. – Я бы поела.

В два шага Тимур оказывается у двери. Приоткрыв ее, дает кому-то указания и минуты через две в палату вплывает моя нянька Людмила Ефимовна.

– Ты и ужин проспала, Любочка. Сейчас согрею и принесу, – хлопочет она.

– Спасибо, – киваю и как только моя баба Мила выходит из палаты, пялюсь на широкую спину Манучарова, застывшего около окна.

Что он там выглядывает интересно? Что замышляет? И как сюда попал?

– Как ты здесь оказался? Кто тебя пропустил? – спрашиваю возмущенно.

– Как все люди, – поворачивается ко мне Тимур. – Зашел в здание. Поднялся на третий этаж… Много ума надо? – усмехается горько.

– А как же охрана? – интересуюсь недоверчиво. – У них есть распоряжение руководства. Лучше уходи, пока полицию не вызвали.

– Не вызовут, – отмахивается Тимур. Снова садится на диван. Смотрит устало. – Давай заключим перемирие, Любовь моя, – предлагает со вздохом. – Не хочу сейчас пререкаться.

Привычное обращение режет душу на части. Вспарывает нервы, заставляя сердце остановиться.

– Уходи и все, – шепчу, стараясь выровнять дыхание. Откидываюсь на подушки, тупо смотрю в потолок. Разрыдаться бы сейчас, только слез нет. Разглядываю белый карниз, узкие длинные лампы, встроенные в подвесную конструкцию.

Деть глаза куда угодно, лишь бы не видеть Манучарова!

И когда распахивается дверь, с удивлением смотрю на входящую в палату бабу Милу с подносом. Дверь за ней бесшумно закрывается, но я успеваю заметить Дениса и еще одного парня из команды Тимура.

Он поменял охрану? На каком основании?

– Кушай, моя девочка, – причитает санитарка, выставляя на маленький столик белоснежную фарфоровую тарелку с картофельными крокетами и моими любимыми котлетками из семги. И то и другое явно не производства местной столовки.

– Откуда эта еда? – спрашиваю недоверчиво.

– Из «Московского», – пожимает плечами Тимур. – Как ты любишь…

– Я не буду это есть! – заявляю решительно. Если я пропустила ужин, то потерплю до утра. И теперь самой придется ходить в столовую.

– Ты думаешь, я тебя хочу отравить? – в бешенстве кидается ко мне Тимур, но останавливается на полпути. Стискивает кулаки, пытаясь обуздать гнев и добавляет обалдело. – Я? Тебя? Ты хорошо подумала, Люба?

От него веет яростью, агрессией и какой-то щемящей тоской. Обнять бы, выплакаться на крепкой груди. Но не могу! Не могу!

– Просто уйди, – прошу, утыкаясь носом в подушку. – Иди к Лейле. Втирай ей.

На минуту наступает тишина. Слышу как торопливо топочет санитарка. И только когда за ней захлопывается дверь, Тимур сообщает со вздохом.

– Я расторг помолвку и вернулся к тебе.

– Тогда зачем ты отправил ко мне Марата? – усмехаюсь криво и, вновь вспомнив об ужасной сцене, начинаю реветь.

– Если я скажу, что не отправлял его, ты поверишь? – хмурится Тимур и неожиданно, забирает тарелку с прикроватного столика. Аккуратно разламывает крокеты и котлетки и совершенно спокойно ест.

– Это, чтобы ты не сомневалась, – усмехается криво. – Надо до такого додуматься! Я хочу отравить тебя и своего сына!

– Мою дочку, – огрызаюсь упрямо.

– Сын, Люба. У нас будет сын, – с набитым ртом перебивает меня Манучаров и, прожевав, добавляет. – И я ни в коем случае не хотел причинить вред тебе или ребенку…

Молча мотаю головой. Сжимаю губы, стараясь не заорать.

– Ешь и уходи, – роняю тихо.

– Обойдешься, – морщится он и тянет ко мне вилку с кусочком котлеты. – Попробуй, очень вкусно. Я уже половину съел. Теперь твоя очередь.

– Не хочу, – отрезаю равнодушно. – До утра подожду.

А у самой от голода живот сводит.

– Дурочка упрямая, – фыркает Тимур и как ни в чем не бывало достает из шкафа подушку со свежей наволочкой и плед.

– Давай тогда спать, – совершенно спокойно растягивается на диване.

– Погоди, – охаю я. – Тут нельзя оставаться. Уходи, а то будут неприятности.

– Не волнуйся, Любушка, – отмахивается весело. – Если кушать не хочешь, я доем и отдам тарелку. А то вонь на всю палату. Вам с малышом нельзя дышать миазмами…

Заботливый, блин!

Что он тут за комедию устроил?

– Завтра придет Катя, будет скандал. Лучше уходи по-хорошему, Тимур.

– Да никуда я не уйду, – лениво отмахивается Манучаров. – С тобой всегда буду. А Кате твоей вроде в Питере вакансию предлагали. Вот пусть и валит от греха подальше. А мы тут сами разберемся.

– Я уеду с ней, – выпаливаю на автомате. – У нас с тобой все равно ничего не получится.

– Да не поедешь ты никуда. Я не отпущу, – боднув башкой, отрезает Тимур и предлагает мне снова. – Поешь, пока теплое. Не выделывайся, Любушка.

– Не хочу, – стою на своем я и, усевшись на кровати, накидываю халат.

– Ты куда? – подскакивает Тимур.

– Надо, – снова огрызаюсь я.

– Пойдем, – вздыхает Манучаров и, подхватив меня на руки тянет в санузел.

Невольно прижимаюсь к такому знакомому и любимому телу. Вдыхаю слабый запах парфюма и чуть с ума не схожу от отчаяния. Этот мужчина уже не принадлежит мне.

Да он никогда моим не был!