Замуж за Темного Властелина, или Девичник в другом мире

— Повторить судьбу Воргелла вряд ли кому-нибудь захочется. Уж точно не в ближайшее время. А примут ли… Многое будет зависеть от самой Дамии. И от Саварда. Их будущее в их руках, как и наше — в наших. Как мне вернуть тебя обратно, Саша? Твою душу… — подавшись ко мне, он скользнул ладонью по ложбинке груди, лаская, снова воспламеняя. — Твоё тело. Я хочу тебя всю. Для себя.

Грустно вздохнув, я села на камне, обхватила колени руками. Небо по-прежнему было ясным, солнце согревало, но чувство было такое, будто вокруг вдруг стало мрачно и пасмурно.

— С этим могут возникнуть проблемы.

Я рассказала о прогнозах бабы Клавы, неутешительных для нас и нежеланных.

— Не верю, что ничего нельзя сделать, — выслушав, упрямо проговорил тёмный.

— Не с моей стороны.

— Тогда с моей. Мы обязательно что-нибудь придумаем. — Он приобнял меня, а я положила голову ему на плечо и сказала самой себе, что так и будет.

Я верю ему. Я верю в него. В желание быть со мной.

* * *

Говорили мы долго. Об Ульяне, сумевшей достучаться до своего любимого, о моих близких, о моём мире. Об иргилах, которых мне так хотелось увидеть. Снова услышать счастливый лай Зефирки, беззлобное ворчание Велика… Кажется, мопс пожалел Дамию, к своему изумлению очнувшуюся замужней дамой. Растерянная, напуганная, сбитая с толку всем происходящим, она вызвала жалость не только у Саварда, но и у моей храброй собачки. Зефирка решила взять над ней шествие и теперь преданно стерегла её темнейшество. Возможно, их тёплым отношениям поспособствовала и связь мопса с Савардом. А вот ворон наотрез отказался служить новоиспечённой королеве, перебрался жить к Ярнефельту.

— Я хотел его отпустить, но он привязан к тебе и только ты сможешь дать ему свободу.

— А ведь я обещала… — Я пристыженно опустила глаза. — Обещала отвязать от себя, но слово не сдержала.

— Ещё один повод вернуться на Эос. — Ивар посмотрел на меня с хитрой улыбкой и легонько чмокнул в самый кончик носа.

— А если не выйдет? — озвучила нет-нет да и проскальзывавшие в мыслях сомнения. — К тому же как на моё возвращение отреагирует Савард? Не захочет ли поквитаться?

Коршун нахмурился, представляя реакцию своего побратима на новоявленную Сашу Романову, и эта реакция ему явно не понравилась.

— Мир большой. Нам не обязательно оставаться в Тенебрии. А иргила ты точно так же можешь призвать в свои сны. Благодаря вашей с ним связи это будет несложно.

Ивар также рассказал о Блэй, которой, в отличие от Воргелла и его дружков, жизнь сохранили, но лишили силы. Княжне предстояло до конца своих дней замаливать грехи в божественной обители на одной далёкой горной вершине.

В гибели моряка, покончившего с собой под влиянием кошмарного сна, тоже виновата была она. Блэй пыталась проникнуть в мой разум, избавиться от соперницы ещё до того, как та явилась бы в Агатовые чертоги (уж очень ей не понравился ажиотаж вокруг светлой и то, с какой спешкой отправил в Бризантию приглашение его темнейшество), но тогда она ещё не знала, что я тоже Сновидец, а значит, мой разум закрыт для её кошмаров. Чары Блэй срикошетили на бедного парня, не защищённого, как я или, например, Коршуны, никакой магией. Пострадать мог кто угодно. Любой член экипажа, Абель, моя Ульяна. Улю толкнуть к отчаянному шагу вообще было проще простого. Страхов и отчаянья из-за несостоявшейся свадьбы, из-за того, что стала мужчиной, в ней было столько, что хватило бы на сотню кошмаров.

К счастью, моей подруге повезло. К несчастью, не повезло ни в чём не повинному молодому мужчине, жизнь которого так несправедливо оборвалась.

— Вот зараза! — в сердцах воскликнула я и невольно поёжилась, стоило вспомнить о жутком сне моряка, свидетельницей которого мне довелось стать.

Неосознанно я чувствовала магию мерзавки, но если Фенелле и Малэйн сумела помочь, то бедному моряку, увы, нет. В ту ночь я была слишком слаба, из-за постоянной качки, из-за действия усыпляющего заклятия моего ярла.

— Ещё какая, — согласился Ивар. — Завистливая злобная дрянь. Из-за неё мы даже начали опасаться, что легенды про Пьющих — правда. А оказалось, нечисть таилась среди невест.

Точно нечисть. Самая настоящая.

Заметив, что я притихла и, опустив взгляд, с грустным видом вывожу на камне обломанной веточкой невидимые узоры, Ивар коснулся моего лица. Приподнял за подбородок, чтобы посмотрела ему в глаза.

— Ты ничего не могла сделать.

— В том-то и дело, что могла, — из груди вырвался горький вздох. — Помочь, вмешаться… Но тогда я ещё даже не догадывалась о своём даре, да и теперь, хоть и знаю о нём, едва ли его понимаю.