Замуж за царя

– Не так? – Я вскинула брови. – То есть это не ты лгал и обманывал меня все время, не ты предал и собирался отправить в преисподнюю?

– Нет! – гаркнул Дмитрий. – Не собирался! Я собирался назначить преемника, отказаться от царства и уехать с тобой подальше отсюда! А не сказал ничего – волновать не хотел. Ты вспомни! Я сам тебе проход показал. И возможность выбора предоставил. Между прочим, отпустить тебя и знать, что никогда больше не увижу, мне было – как половину сердца оторвать! Это не считая мелких неприятностей: исцарапанных Тимофеем стрельцов и разнесенной Бабой-ягой в щепки конюшни. Не желали они тогда дом свой покидать.

Я, насупившись, молчала, хотя в душе искренне веселилась, представив кошачью атаку на стрельцов и радость мимоходом освобожденных заключенных. Трисемнадцатое царство совсем без мест предварительного заключения осталось. Сначала Горыныч порезвился, затем Яга постаралась.

Митя продолжал:

– Я свою вину признаю. Надо было сразу тебе все сказать. – Он нервно провел рукой по волосам. – Но не до того было. На тебя и так неприятности, как из хлопушки конфетти, сыпались. У меня ватага невест дворец разносила. Бояре дочек своих всеми средствами пропихивали и власть делили. Яга мухлевала. Бес на горизонте маячил. А я за тобой, как хвост, ходил, как охранник личный. Из вида старался не упускать, чтобы ты опять куда-нибудь не вляпалась. В очередную ловушку не попала. Царь в телохранителях у девчонки.

Я невольно хихикнула.

Дмитрий тяжело вздохнул и спокойно добавил:

– А потом, не мог я тогда тебе рассказать. – Он мялся, подбирая слова. – Боялся, узнаешь про Беса, испугаешься – сбежишь. Выведаешь, что домой вернуться можно, – уйдешь. Не уверен был, что ты меня любишь. Не за царя замуж выходила. Не под натиском Яги сдалась. Не мог я позволить, чтобы ты ушла. И сейчас не могу.

– Но ведь позволил, – сказала я. – Почти выгнал. – У меня до сих пор в памяти звенело его: «Уходи!» – Знал, что люблю. Знал, что умираю от боли, и прогнал.

– Поэтому и отправил. Верил, для тебя так лучше будет. Думал, что простить не сможешь никогда, что уйдешь и забудешь про все. Про Ягу, про царство Трисемнадцатое, про меня. Про этот злополучный проход рассказывал, а сам жалел. Каждую секунду об этом жалел. Даже тогда, когда рассказывал, уже жалел.

– А сейчас уверен? Что люблю? Что прощу? – поинтересовалась я.

– А сейчас все равно! – Дмитрий сделал несколько быстрых шагов ко мне, рывком поднял, сжал в объятиях. – А сейчас мне все равно! Только не уходи. Не прощай. Не люби. Только не уходи!

Митя так сильно сжал меня, что мне стало больно и душно. Но шевелиться я не хотела. Мне тоже стало все равно. Что обманывал, что причинил боль. Я не хотела ни о чем думать, только бы вот так застыть в его руках навсегда. Только бы его сумасшедшие глаза загораживали от меня весь мир, только бы он всегда был рядом. Из-за этого я злилась еще больше. На себя и на него. Из-за того, что, несмотря на все, что он со мной сделал и что еще мог сделать, я все простила и заранее знала, что буду прощать дальше.

Он шептал:

– Все пройдет. Все забудется. Мы начнем сначала. Я люблю тебя. Моя жизнь без тебя не имеет смысла! Хочешь, я откажусь от царства? Хочешь, уедем? В Тридевятое, в Тричетырнадцатое – куда скажешь.

«Хочу! – подумала я. – С тобой я все хочу». – но, не произнеся ни звука, упрямо покачала головой.

В то же мгновение Митя меня отпустил. Взгляд его стал холодным и пустым.

– Нет, – твердо и уверенно проговорила я. – Я не хочу. Я не могу. Оставшись с тобой, я каждую минуту буду помнить о том, что ты меня предал, лгал мне и плел интриги за моей спиной. И каждую минуту буду ожидать подвоха. Всегда буду ожидать. Вы с Ягой как по нотам разыграли мою жизнь. С самого начала. Без спроса затащили сюда. Ты играл со мной, как кошка с мышкой, знал, что я привязываюсь к тебе и, как овца, пойду туда, куда скажешь, сделаю все, что захочешь. Надеюсь, Яга не приложила к этому свою волшебную ручку и не наколдовала мне беззаветную любовь и всепоглощающую страсть.

Господи, куда меня понесло? Я же так не думала. Но как остановить словесный поток, льющийся из меня? От каждого произнесенного мной слова, от каждой брошенной в адрес Мити обидной фразы его глаза темнели и холодели, а между нами по кирпичику вырастала стена.

– Я не игрушка! Меня нельзя перекладывать с места на место и убирать в шкаф за ненадобностью. Я больше не позволю вертеть собой как тебе захочется. Я сама способна решать, что мне делать с собственной жизнью.

– Хорошо! Как скажешь. Ты сама решай и делай, как знаешь. Только не забудь, что в желании быть независимой и самостоятельной ты наказываешь не только меня. – Он вышел, громко хлопнув дверью.

Конечно, я наказываю себя! Кто же спорит? И почему я не могу вовремя заткнуться? Уйду, а как без него жить дальше буду, не знаю. Только и с ним не знаю как жить. С человеком, которому не верю. Я опять села на диванчик, поджала под себя ноги. Стало пусто и холодно.