Замуж за царя

Фрол Авдеевич со своими молодцами в праздничных нарядах сопроводили меня к карете. Горожане высыпали на улицы и приветствовали будущую царицу громкими криками. Как и наставляла бабуля, я с легкой улыбкой на устах махала им ручкой. Карета в очередной раз стала всего лишь символом соблюдения этикета, поскольку Светлый хоть и столица Трисемнадцатого государства, а город небольшой. За пару часов можно пешком обойти. Но, согласна, царской невесте являться на венчание пешком как-то не комильфо. Кучер вел карету очень-очень медленно, а от дворца до церкви рукой подать. Так что я не успела ни прическу потрепать, ни нервы. Карета въехала в распахнутые кованые ворота и остановилась у самого входа в церковь. Во дворе собрались представители местной знати, у всех на лицах сияли самые что ни на есть счастливые улыбки. Ко входу в церковь вела лестница, устланная праздничным красным ковром. На каждой ступеньке по обеим сторонам стояло по стрельцу, для придания моменту торжественности и безопасности, все – с улыбчивыми не по регламенту физиономиями. Слегка растерянная и смущенная от такого пристального внимания, я в сопровождении отряда стрельцов вошла в церковь, где меня ждал любимый и царь Трисемнадцатого царства по совместительству. Я и до этого считала Митьку обладателем того редкого типа красоты, которая поражает, радует глаз, но не дает усомниться в мужественности и силе. Но сейчас, на ступеньках собора, он был великолепен. Статный, величественный, за подчеркнутым спокойствием скрывались жизненная воля и решительность. Солнце огнем горело в золотых праздничных одеждах. Взгляд безмятежный и властный. Безупречен. Рука об руку мы прошли к алтарю.

Обряд венчания совместили с обрядом коронования, поэтому он длился бесконечно долго, хотя был торжественным и красивым. Все плыло перед глазами, запах ладана дурманил голову. Объявления нас мужем и женой я дождалась почти в обморочном состоянии. Нервное возбуждение усилилось до предела, когда я, повторяя за отцом Лазарем, произносила клятву, обещая беречь честь государства и радеть о благополучии народа. Я ни разу не запнулась и не заикнулась, чем горжусь. На голову мне водрузили тяжелую, усыпанную драгоценностями, корону. Митя все время нежно поддерживал меня под локоток, не давая упасть. Сердце бешено колотилось в груди. Биение его заглушал величественный звон колоколов, оповестивший округу о появлении царской четы. Бояре с супругами и придворные кинулись нас поздравлять, закидывать цветами и мелкими монетками. Кто-то обнимал, целовал, желал счастья, я уже не различала череды лиц. Спускаясь к карете по ступеням, изо всех сил старалась не упасть. Длинное платье путалось под ногами, огромные букеты загораживали обзор, корона опасно пошатывалась на голове. На лестнице копошились мальчишки и девчонки, подбирая разбросанные монетки.

Вдруг из толпы вышла девушка в простой рубахе и сарафане. Мое внимание привлекли ее будничный вид, мрачный взгляд и очень знакомые черты лица. Но когда я узнала ее, было уже поздно – она быстро вынула из рукава тонкий кинжал и кинула в Дмитрия. За то мгновение, пока острое лезвие летело к любимому, перед моими глазами пронеслась вся моя короткая прошлая жизнь, а также длинная будущая, которая сейчас могла оборваться. С силой, на которую была способна, я попыталась оттолкнуть его с того места, где он стоял, прекрасно понимая, что попадаю между ним и кинжалом. Ужас и паника накрыли меня позже – я билась в рыданиях, хотя знала, что нож не задел ни его, ни меня, но от одной мысли о том, что могло случиться, трясло. Непонятно откуда взявшаяся Баба-яга сбила нож на лету собственным лаптем. Тоже мне, ниндзя-самоучка! Не сумев успокоить сразу, Дмитрий отнес меня на руках к карете. Напавшая даже не пыталась скрыться. Теперь все узнали в ней Василису Прекрасную, только какую-то постаревшую и несчастную.

– На чужом несчастье счастья не построишь, – прошипела она нам вслед. – Локти кусать будешь, да только поздно…

По пути во дворец я постепенно успокоилась на плече Дмитрия. Яга быстро, по-деловому, влила в меня настойку трын-травы. Фрол Авдеевич каялся и просил самого тяжкого наказания за недогляд, а народ начинал массовые гулянья.

И на Базарной, и на Зеленой площади угощали всех желающих, наливали всем проходящим. Перед дворцом, рядом со свадебным шатром, накрыли столы для знатных и приближенных. Убедив Ягу и Митю в своем прекрасном самочувствии, я вышла к гостям с улыбкой счастливой новобрачной.

– Никому не позволю испортить самый чудесный день в моей жизни, – твердо заявила я. – Да и не подобает царице прилюдно впадать в истерики.

– Молодец, девочка, – похвалила Яга. И добавила с хитрой улыбкой: – Как скажете, государыня.

Дальше праздник шел без инцидентов и постороннего вмешательства. Вопреки прогнозам Бабы-яги, на устойчивость шатра, да и на гулянье в целом, никакие катаклизмы, в том числе природные, не подействовали.