Замужество Китти

Но лорд Долфинтон, почуяв союзника в кузене Фредди, проявил самостоятельность. Он заявил, что сам знает, когда ему ложиться спать, и даже добавил, расхрабрившись, что желает выпить за счастливую пару. Так как Хью раньше отсоветовал ему пить второй бокал бренди с водой, то это заявление прозвучало как декларация независимости и напугало самого Долфинтона, а также изумило тех, кто знал, как он обычно слушается своего клерикального кузена. Успех окрылил Долфинтона, побудив его к многословию, и он все продолжал утверждать свою независимость, – так что и лорд Бедденден не задержался в комнате.

– Не нравится ему, что я осадил Хью, – удовлетворенно заметил Долфинтон. – Глупый малый! И чего он сюда явился, никак не пойму?

Так как его милость явно склонялся гулять до поздней ночи, Фредди, которому не хотелось сейчас играть роль обрученного, постарался соблазнить его пойти лечь спать. Но не успел он добиться своего, как в салон вошла мисс Фишгард, ведомая сентиментальностью, любопытством и решимостью поддержать обязанности дуэньи.

Мисс Фишгард входила в комнаты, где, по ее мнению, происходил тет-а-тет, следующим образом: с хитрой улыбкой заглядывала, приоткрыв дверь, спрашивала: «Я не помешала?» – и не дожидаясь ответа, входила на цыпочках, словно боясь побеспокоить больного. Это поведение, вызванное неуверенностью в своих возможностях, всегда раздражало тех, с кем она имела дело. Но Китти, хорошо зная свою воспитательницу и все ее штучки, скрыла раздражение и, приветливо улыбнувшись, объявила о помолвке.

Так как по дому быстро распространилась весть, что его милость Фредди прибыл в столь поздний час и потребовал мисс Чаринг, а мисс встала с постели, оделась и немедленно вышла в салон, – это заявление было не совсем неожиданным. Мисс Фишгард встретила новость, всплеснув руками, восторженными восклицаниями. Поздний визит мистера Стандена и его удачное сватовство показались ей настолько романтическими, что заставили ее процитировать одного из ее любимых поэтов. Она сделал реверанс Фредди и возбужденно произнесла:

– О, мистер Фредерик, это мне так напомнило: «Ни камень, ни лес не замедлили хода. Он плыл через Эске, где не было брода!»

– Э? – издал Фредди замысловатое междометие – среднее между вопросительным «А?» и восхищенным «О!».

– Вы, конечно, помните дальше, мистер Фредерик? «Последний в любви и последний в бою, прекрасной Елене он руку свою, взамен храбреца Лохинвара…»

– В самом деле? – спросил Фредди, ничего не помня и не понимая, но не подавая виду.

Мисс Чаринг, более знакомая с этими стихами, чисто практически поинтересовалась, имеет ли ее наставница в виду преподобного Хью Реттрея или лорда Долфинтона, а та, в порыве чувств, продолжала: «Как Солуэй, любовь подъем и отлив свой знает…»

Мистер Станден, не получивший ответа от мисс Чаринг на свой вопросительный взгляд, вежливо заметил:

– Вы правы, мэм.

– О! – воскликнула мисс Фишгард, прижимая руки к груди и заливаясь краской вдохновения. – Все точно, только происходит в жизни! Только подумайте, мистер Фредерик!.. «Коснулся руки он, ей что-то шепнул. И – к двери, где конь наготове их ждет. Прекрасную даму свою посадив, вскочил он в седло – и вперед!» А потом, помните, он ускакал с прекрасной Еленой и… «с тех пор не видали того, чей жребий был страшно низок. Она была счастлива с ним. В бою и в любви Лохинвар несравним!»

– По-моему, какие-то бредни, – наконец решил, заскучав, Фредди.

Мисс Фишгард, по-видимому, была шокирована, но вмешалась Китти, чтобы все сгладить:

– Это «Мармион», Фредди!

– Ах, «Мармион», – сказал мистер Станден с облегчением, но испортил впечатление, простодушно добавив: – А кто он такой?

– Моя дражайшая Китти, позволь той, которая всегда искренне желала тебе добра, поздравить тебя и пожелать счастья! – сказала мисс Фишгард, любовно обнимая ученицу. Ей пришлось достать из сумочки платок, чтобы вытереть слезы, вызванные чувствительностью. Сделав это и прикоснувшись платком к кончику тонкого носа, она с новой силой продолжала:

– Я не хочу сейчас делиться чувствами, которые тревожили мое сердце, когда я узнала о намерениях твоего достойного покровителя. Деликатность связывает мои уста, но один вопрос неотвязно был у меня в голове. Его можно высказать словами нашего любимого поэта, моя дорогая: «Кто станет деве суженым, кто из них будет мужем ей?». И я так счастлива, что это мистер Фредерик, «сильный духом и с твердой рукой»! Я уверена в нем больше, чем в ком-либо другом. Мистер Фредерик, примите искреннейшие поздравления! Вы предложили свою руку той, которая была воспитана «в тиши уединенья и в мирном процветании», и заверяю вас, вы никогда не пожалеете о своем выборе! Вы поймете слова поэта «очаг домашний, ты благословен!». Милая Китти, у меня нет больше слов!

Мисс Чаринг одобрительно положила ей руку на плечо:

– Да, да, дорогая мисс Фиш! Только прошу вас, осушите свои слезы! Уверяю вас, что нет никакого повода плакать.

Мисс Фишгард вытерла увядшие щеки, последний раз промокнула нос платком, слабо улыбнулась и сжала руку своей подопечной: