Замыкающий

– «Фирма» работает, – довольно улыбаясь, ответил Андрей. – Я на этих красотках бизнес сделаю, – задумавшись, добавил он.

Женька опустился на землю, охапкой снега потер горячее лицо.

– Охота тебе… – Он помедлил, не зная, как назвать, потом с силой выдавил: – Этим заниматься.

– А не все ли равно, чем заниматься? Уметь надо деньги делать. Вахлачок ты у меня, Женя, – грустно сказал Андрей.

Женька лег на спину, как был, в свитере, но холода не чувствовал.

– Ну, что ты? Чего сник-то? – Андрей легонько ткнул его в бок.

– Да ну, противно, – поморщился Женька.

– Слушай, что ты из себя Христа изображаешь? – Андрей сплюнул. – Интересно, а зачем это ты соседке в окна пялишься?

– А ты видел? – вскочив, зло спросил Женька.

– Видел. В натуре, смотреть не противно?

Андрей не договорил. Женька неожиданным ударом сбил его с ног.

– Ты че, ты че? – вскакивая, взвизгнул Андрей. – Сбесился?

Женька ударил снова. Но Андрей был много сильней и тренированнее брата. Он рассчитанно и умело врезал Женьке в лицо, тот отлетел к сараю и влип в скользкую холодную стену.

– Спокойно, мальчик, – отдышавшись, сказал Андрей и пошел к дому. Женька налетел на него сзади. Он бил брата куда попало, царапался, неумело цеплялся за Андрееву голову, Андрей отвечал зло, сильно, сшибал Женьку с ног, но тот поднимался и неукротимо шел на брата.

– Дурак. На кого лезешь, – бормотал Андрей. – Я же измолочу тебя, – и шурнул Женьку вниз по огороду. Женька плашмя прокатился, поднял голову, карабкаясь вверх. И тут Андрей, отрезвев, увидел бешеное, жалкое, в кровь разбитое лицо брата, в ярости перекошенные дрожащие тонкие губы.

– Женька, – простонал он, – что ты, Женька, я же не хотел…

– Уйди, – сухо прорычал тот, поднимаясь.

– Женя, Женечка. Ну прости. Я не хотел, Женя…

– Уйди. – Женька, пошатываясь, размазывая пятерней лицо, прошел мимо Андрея, потом обернулся и, презрительно сплюнув, бросил:

– Ты мне никто больше…

Он медленно открыл дверь, входя в дом. Юлька, все еще торчавшая на кухне в ночной рубашке, увидев его, закрыла ладонью рот и пронзительно завизжала:

– Мама, мама!

4

К десяти часам утра в доме оставались только Наталья и Семен.

Мальчишки собрались в школу, но Наталья, вынося ведра, слышала, как шуршит сено на верху сарая и кто-то вроде ходит. Зная привычку младших прятаться на сеновале, она подозрительно прислушалась, потом крикнула:

– Эй, кто там? Вылезай! Андрей… Женька, уши надеру!

Никто не отозвался. Наталья хотела слазить проверить, но побоялась – молоко убежит на плите. Сейчас она, вспомнив об этом, торопливо вытерла руки фартуком и, раздражаясь подозрением, решительно вынула из Семеновых брюк ремень. В дверях она налетела на кого-то незнакомого, испуганно охнула, отпрянула назад. Сутулый, длинноволосый парень столбом стоял на пороге, пристально всматриваясь в нее нездоровыми мутными глазами.

– Здорово живете, тетенька, – хрипло сказал он, кашлянув в кулак. Наталья растерянно кивнула, выжидающе остановившись у стола.

– Мне бы теть Талю Дорошенку…

– Я…

– От Володьки, теть Таля.

– Что опять, что? – болезненно охнула Наталья. – Сбежал, заболел… в карцере…

– В темной, – подтвердил парень.

Наталья обмякла вся, тяжело опустилась на лавку.

– Проходи, садись, – равнодушно приветила она парня, подняла фартук к лицу, не в силах сдержать стремительно возникшее в ней горячее до слез, памятное горьковатое волнение…