Замыкание (СИ)

Она бросила в него оказавшийся под рукой учебник литературы для старших классов. Он поймал и засмеялся: "Что называется, неудачно пошутил".

До вечера ходил, посвистывая, а вечером, когда она освободилась, попросил слово.

"Ода Софии, - начал он, - Умница - красавица, ах, как мне нравится. Ах, как я счастлив, ах, как я удачлив, потому что такая у меня жена". Нескладно, а ведь пользовался толстым словарем окончаний слов русского языка.

Он испытал шок, когда впервые перелистал этот словарь. "Все, Соня, с сегодняшнего дня для меня современная поэзия превратилась в дурилку".

Так, легко отказался от поэзии, но хоть в Декарте не разочаровался, потому что это невозможно, никогда, ни при каких обстоятельствах.

И невозможное случилось. Как-то, за бутылкой сухого вспомнила, что при первой же встрече обратила внимание на его сходство с великим. Не только Мара и соседка, но и она отметила, что великий проигрывает ему внешне. В высказывании был подтекст: не поэтому ли он не расстается с портретом? Таким образом подчеркивает свою значимость? И последний вопрос: зачем ее подчеркивать?

Яков пожевал губы и неожиданно высказался:

- Вообще-то он сильно устарел.

- Как так? - ахнула Софья, - ведь он твой кумир. Ты забыл, как спорил с Георгием? Могу напомнить.

- О чем ты, Соня? - Яков, высоко поднял седые кустистые брови. - Гормон витал в воздухе, все были влюблены. Какой там Декарт.

- И ты тоже был влюблен?

Он задумался. Софья давно заметила: чтобы заставить его задуматься, надо заговорить о чувствах. Он впадал в ступор. Как будто запускался вирус.

Если человек не чувствует так, как другой человек, если другой не такой даже в мелочах, значит, ему нельзя доверять. Но как жить вместе, если нет доверия. Временами она сильно мучилась, искала и не находила выхода оттуда, куда сама себя загоняла. Понимала, что такая работа, надо быть открытой, но не знала, как выйти из засасывающего болота недоверия, как снова стать спокойной и уверенной в том, что у нее все хорошо.

В периоды угрюмого молчания, так называл Яков, она доставала из папки, хранившейся на нижней полке старинного буфета, рисунок и подолгу всматриваться в него.

Все несоразмерно: уличный пейзаж слишком маленький, лупа в натуральную величину, рука слишком большая, как у Гулливера в стране лилипутов. Что это, в чем идея? Предупреждение, что мы тут для эксперимента, как мышки? Что за опыты, для чего? Кто наблюдает за нами?

Если была одна дома, то пугалась любого звука, проверяла, везде ли закрыты окна и включала свет в прихожей.

Человек наводит лупу на тот предмет, который ему ближе. Так искажается реальность. И если на рисунке убрать пейзаж за окном, что остается? То, что отражено в капле под лупой.

И еще: мы часто сосредоточены на нюансах, полутонах, словах произнесенных шепотом (как бы хотелось овладеть техникой чтения по губам), всматриваемся непонятно во что, но ясно видимое и услышанное нас не устраивает, потому что мы должны во всем сомневаться. Если сомнение - критерий существования человека, как быть с верой? Верь, ибо это абсурдно. И как быть с истиной в картезианском понимании, - четкой и ясной? Как связать сомнения с четкостью и ясностью? Приближает ли лупа к истине или запутывает? На рисунке запутывает: превращает уютный мирный домик в пугающую готику.

Картинка - головоломка, и нет ответа.

Как бы хотелось знать, о чем думал муж, когда временами смотрел на нее так, будто впервые видел.

Курица не птица

Обнаружив наброски Дуси у Мары в кладовке, конечно, обозлилась, ведь Марго намекала, не все так просто в истории со смертью Василия, роль Якова не до конца оценена. Чтобы не мучиться запоздалой ревностью, решила выяснить сегодня же. Но дома накатила усталость, Яков задерживался, и она вяло подумала, ну, прятал от нее этот альбом с Дусиными портретами. Пусть, должна же быть какая-то отдушина от семейной жизни с Раисой.

На этой фальшивой ноте успокоилась, надо отдыхать, ведь завтра понедельник, и у нее пять уроков.

Но спала недолго, проснулась от того, что грянул "Похоронный марш" Шопена. Красные сапоги двигались в воздухе в такт музыки, в какой-то момент начали ускоряться, приплясывая и изображая присядку с выбросом ноги в сторону.

Да, не любил он эту Дусю, с какой стати? Он ей помогал, вот и все, ведь Василий много пил и денег не хватало даже на еду, как помогал Софье и ее маленьким детям. Николай - пьяница и гуляка в отца, а мать, ничего толком не умевшая делать, перебиралась случайными заработками, ни на одной работе не задерживалась.

После похорон Василия Дуся звала сестер, Нина на правах будущей невестки, помочь по хозяйству, предполагалось мытье окон на зиму, но до этого так и не дошло. К их приходу Дуся покупала торт, и они втроем весь вечер пили чай под воспоминания хозяйки.

- Мой Вася впечатлительный был, очень уставал из-за этого. Особенно после спектакля. Выпивал водки с наперсток и все, через двое суток просыпался.

- А как же театр? - недоумевала Софья.

- Так и играл, не проснувшись.

- Как лунатик?