Замыкание

Поэтому семья встретит новый год здесь, застолбив поместье на Измайловском острове за собой. Остальным не должны быть важны его мотивы и причины – принц по-прежнему посещал Кремль и вставал у отца за спиной, вызывая раздражение, злость и зависть, но оставаясь при этом доброжелательно невозмутим. Как, впрочем, и всегда – таковы правила. Десятки людей следуют по пятам, записывая, с кем он встретится, как и на кого посмотрит. Радушная улыбка поднимет цены на акции, а гневный взгляд может привести к банкротству. Любой влиятельный человек – доброжелательно невозмутим.

И только дома, в стенах Измайловского поместья, можно быть совсем другим человеком – хмурым и напряженным в одиночестве, искренне влюбленным при жене. Но главное – бесстрашным, отчаянным, веселым, шебутным, смешным, добрым и строгим отцом.

Цесаревич оправил сбившийся воротник и с теплотой в душе заглянул меж деревьев – где-то там бегает его сын, с неугомонностью пятилетки то воздвигая крепости из снега и льда, то прикармливая местных белок – наглых еще с того времени, когда Дмитрий сам там бегал.

В поместье было достаточно безопасно, чтобы носиться одному – тем более в сопровождении одного из предков, которых малыш научился призывать и ввязывать мертвых «виртуозов» в свои игры. Несмотря на то, что предки не умели разговаривать, и были лишь тенью самих себя – но азарта и разговорчивости малыша хватало на двоих.

Впрочем, игры – играми, но за спиной уже приготовился ужин, и пора бы молодому Рюриковичу вернуться домой.

– Иван, – громко окликнул Дмитрий сына.

Недовольно каркая, взлетела спугнутая голосом стая воронья с высоких ветвей. Давно пора завести сокола – и сыну практика, и другой птицы вокруг не будет.

Сделав себе пометку и не дождавшись ответа ребенка, Дмитрий вздохнул и зашагал к деревьям.

Опять, наверное, увлекся и не расслышал голос отца за собственными монологами…

С глухим звуком справа и сзади упало нечто нетяжелое, вызвав легкое недоумение.

Но не успел цесаревич обернуться – как буквально под ноги к нему с тем же звуком рухнула мертвая черно-серая птица. В перекореженной позе, с распахнутыми крыльями. Ворона.

– Тревога! – Закричал Дмитрий, бросив огненный шар над головой, тут же взорвавшийся ярким сигнальным заревом.

А сам рванул вперед, среди падающих мертвыми птиц, выкрикивая имя сына.

Пока не нашел его под тенью высокого и толстого дуба.

В руках бездыханного малыша – яркий и цветастый мяч. Вернее, лопнутая пленка, под которой железный шар с сотнями игл, часть которых вонзилась Ивану в ладонь.

Ярость и отчаяние рвануло из груди, воплотившись в шесть полупрозрачных мужских силуэтов, двое из которых тут же склонились к сыну, не давая заразе растечься по телу, фиксируя повреждения и снабжая энергией мозг.

«Угроза с воздуха», – билась холодная мысль в готовом к разрушению разуме. – «Хранитель успел заметить и ударил, убив стаю ворон. Достал или нет?».

Четверо призраков коротко поклонились, и в тот же миг небо на огромную вышину и до горизонта рвануло всполохами черно-красного пламени.

Подбежавших слуг и супругу цесаревич встречал доброжелательной улыбкой.

Ивана забрала жена, впервые тайком и с испугом посмотрев на мужа.

– Ваше высочество, – повалился на колени начальник сегодняшнего звена охраны, потерянно опустив плечи.

– Михаил Игнатьевич, вызвать второе звено охранения. – Спокойно и рассудительно начал цесаревич. – Все нынешнее звено под замок. Пусть проверят каждого. Начнут с тебя. Потом вместе с ними проверь каждое мгновение. Кто где стоял, что делал. Тут, за пять, за десять километров. Во всей Москве.

– Все сделаем, ваше высочество! – Уткнулся служка лбом в снег.

– Столицу закрыть. Все взлетевшие самолеты посадить обратно. – Продолжал Дмитрий прежним тоном. – Никого не выпускать, благородных отправлять ко мне лично.

Что может он сделать сейчас?

Выражать безусловную уверенность в том, что все под контролем. И сдерживаться, чтобы не натворить большой беды.

– Доклад каждые пять минут, – взглядом заставил он сорваться охранника в заполошный бег к теремам.

Цесаревич обернулся по сторонам, заметив-таки крепостцу, ладимую сыном этим вечером. Снег, перетопленный в воду, а затем в идеальные прозрачные блоки льда, создавал весьма добротную постройку, хоть и в миниатюре. Правда, чувствовалось вмешательство предка – тут тебе и донжон, и надвратная башня, и даже ров по всем правилам. Для пятилетки – просто замок мечты. Есть, чем похвастаться перед отцом.

Ладони сжались до боли, но вновь расслабились, стоило заметить приближающегося курьера.

Уже шесть раз он приходил, пока Дмитрий ходил вокруг ледяной постройки, докладывая мелочи, вроде количества возвращенных самолетов, вертолетов и выведенных на улицы сотрудников. Но этот грустный взгляд, страх и сочувствие – они всякий раз были прежними.

Но не в этот раз – какая-то суета происходила за спиной спешащего мужчины, а сам он излучал лицом азарт и злость.

– Есть что-то? – Позволил Цесаревич говорить.